Вы когда-нибудь задумывались над тем, что возможно мы не одни населяем окружающий нас мир. Я сейчас говорю не о животных и насекомых, а о существах, обладающих интеллектом, сопоставимым с нашим или превосходящим его. Эти существа, будучи недоступными для наших органов чувств, незримо и властно вмешиваются в ход нашей истории.

Человеку, который родился и вырос в СССР, такие мысли были чуждыми. Нам с детства внушали, что подобное “мракобесие” является преградой на пути к счастливому коммунистическому будущему. Естественно, я, как убежденный материалист, думал точно так же. Но жизнь - довольно сложная штука. И однажды мне довелось убедиться в том, что совсем рядом с нами обитают очень коварные сущности, которые совершенно не питают нежных чувств к человеку.

Выпало мне в своей советско-комсомольской молодости послужить Отечеству. Служить пришлось смотрителем маяка, который располагался на острове в самых отдаленных “тигулях” нашей необъятной Родины. До ближайшей цивилизации “два лаптя по карте”. Несмотря на то, что маяк был объектом режимным, вахту на нем мы почему-то несли поодиночке. Всего трое вахтенных (я, Родион и Виктор) менялись каждые три недели.

Жить три недели в полном одиночестве на небольшом острове не каждому по душе, поэтому на такое место подбирались исключительно добровольцы. Доставляли нас к маяку на вертолете: одного смотрителя привозили, другого увозили.

Лично мне такая служба очень нравилась. Да и от сослуживцев я ропота не слышал. А чего роптать-то? Красивая природа, рыбалка, да и от начальства подальше. Самый настоящий курорт. Весь остров можно было обойти за пару часов, а недалеко от маяка возвышалась единственная, но очень живописная сопка, поросшая травкой и густым кустарником. Подножие сопки плавно переходило в прямо-таки альпийскую лужайку, на которой не хватало разве что мирно пасущихся буренок. Эта лужайка и служила аэродромом для вертолета. Башня маяка располагалась у самой кромки обрывистого каменистого берега, а рядом находились домик для проживания смотрителей, складское помещение и мастерская. Удобства - на улице. Добротный деревянный сортир шутники-строители почему-то сколотили на самой кромке не очень крутого, но внушительного обрыва. Видимо, для терапевтических целей. Тем не менее, от сортира прямо к воде вела тропинка, которая круто уходила вниз метров на пять или шесть и упиралась прямо в набегающие волны. Тут внизу узенькая, буквально метра в три, полоска каменистого “пляжа” позволяла вытягивать из воды старую деревянную лодку, которая по официальной версии служила для экстренного спасения, но в реальности использовалась нами для рыбалки. В течение дежурства всё общение с внешним миром сводилось к стандартным докладам по рации на базу. Строго по времени и по шаблону: “Происшествий нет, самочувствие отличное, оборудование функционирует нормально!” В ответ мы получали прогноз погоды и пожелания успехов в службе.

Странности начались, когда пропал Родион. Оставалась буквально неделя до окончания его дежурства, как он перестал выходить на связь. Сначала на базе подумали, что возможно у него с рацией неполадки. Такое случалось раньше. Но через пару дней экстренно выслали вертолет, в котором полетел и я, так как мое дежурство все равно выходило сразу за вахтой Родиона.

Винтокрылая машина еще не успела коснуться бархатной травы, как мы с капитаном Самойловым спрыгнули на землю и, придерживая головные уборы, легким бегом устремились к маяку. Родион не вышел встречать вертолет. Это был тревожный признак. Быстро обыскав помещения, мы поняли, что на маяке его нет и, подключив к поискам летчиков, стали прочесывать остров. Но самые тщательные поиски не принесли результата. Родион словно испарился, причем испарился с личными вещами и вахтенным журналом. Рация оказалась исправной, и капитан доложил на базу о чрезвычайном происшествии.

-А может он на лодке уплыл? - предположили на базе.

-Лодка на месте, - парировал Самойлов.

-В таком случае оставляйте вахтенного и возвращайтесь.

Приказ есть приказ. Этот маяк должен функционировать бесперебойно. Я взял под козырек и отправился нести вахту. А капитан улетел на базу.

На следующий день вертолет привез кинологов с собакой и следователя военной прокуратуры. Снова прочесали весь остров, овчарка обнюхала каждый камень, но Родиона не нашли. Следователь задавал мне вопросы по специфике несения дежурства, осматривал помещения и долго записывал все в свою тетрадь. Затем, сделав пару фотоснимков, вся компания погрузилась в вертолет и, пожелав мне удачи, упорхнула в сторону базы. Я остался один на острове, где бесследно исчез мой хороший товарищ. Тяжелое, гнетущее чувство не покидало меня несколько дней. Я завел новый вахтенный журнал, куда полагалось записывать все значимые события и происшествия. Погода стояла отменная. Дни потекли своим чередом. Текущий ремонт и проверка механизмов, приготовление еды, наведение порядка. Все как обычно. Только вот какая-то тревога поселилась в душе, и внезапно вернулось пугающее сновидение из далекого детства. Причем теперь этот сон был с продолжением, которого в детстве я не видел. Начинался он точно так же, как в ночных кошмарах юности.

Как только я засыпал, приходило четкое и реальное ощущение, что я там, в селе у бабушки, мне лет 10-12. Что выхожу со двора дома, расположенного слегка на отшибе от двух главных улиц, а вокруг - миллион перспектив: бескрайние поля местного колхоза с сочной кукурузой, паровые пастбища, овраги с гладкими зелеными травяными склонами и, затаившимися в осоке на самом их дне, родниками. Тенистые балки с зарослями лещины для игр в «казаки-разбойники», холмы с выгоревшими от солнца верхушками и круглыми кустиками колючего бессмертника на боках, местная свалка с кучей полезных вещей для игр и затей… Чистая речка, в которой мы ловили карасей на самодельные удочки и, купаясь, ныряли с моста… Старое забытое ощущение далекого детства пронзало сквозь сон.

Ясное небо в моем видении буквально заливал солнечный свет. Даже запах того беззаботного времени – аромат лугов, свежего ветра, трав и горячей дорожной пыли, - ощущался в малейших оттенках. И я иду с бабушкиного двора, спускаясь к нижней улице села, к таким же, готовым к познанию мира вокруг, моим друзьям, надеясь застать их дома, чтобы устроить себе какое-то приключение или игру…

И вдруг в воздухе раздается необычный звук, абсолютно нехарактерный для той местности. Но, находясь за гранью реальности, как это часто бывает во снах, ко мне врывается совершенно ясное понимание того, что именно является источником этого звука.

Это черный вертолет. Именно он был тем самым кошмаром, который преследовал меня в сновидениях моей юности. Он разрывал в клочья ту идиллию детского сна, которая изначально окутывала меня беззаботной негой.

В этот самый момент картинка резко меняла цвет. То, что секунду назад было красочным сном, переполненным радостными ощущениями, наполнялось тягучим страхом.

Откуда-то из-за полосы деревьев, окаймляющих верхнюю улицу, выныривает хищная черная машина. Небо затягивают тучи, а окружающий мир становится монохромным. И нет больше ни запахов, ни звуков – ничего, кроме разъяренного треска лопастей.

Смертельная тоска переполняет сердце, и я абсолютно уверен, что у стальной стрекозы, одна единственная цель: изрубить меня своими винтами на куски. Как только я это осознаю, вертолет буквально пикирует на меня. В ужасе я бросаюсь бежать. Ноги предательски путаются, сердце проваливается в пятки, я спотыкаюсь и… просыпаюсь в холодном поту.

Так было в детстве. Но не в этот раз. Теперь неведомая сила решила вмешаться в мое сновидение и немного продолжить его. Преодолевая сопротивление путающихся ног, я продолжал бежать. Попутно осознавая, что в этом продолжении сна я вижу себя уже взрослым, а окружающий ландшафт сменился на тот самый остров с маяком, где я прохожу службу смотрителем. Да, да - теперь я, охваченный ужасом, бегу через луг от маяка к сопке, а за спиной, со стальным свистом рассекая воздух, стрекочет винт. Апогей паники охватывает меня, когда я чувствую, как лезвия лопастей начинают задевать мои вставшие дыбом волосы на затылке.

Вдруг я вижу фигуру: впереди по курсу, у подножия сопки, стоит седовласый старец и машет мне рукой. Я чувствую, что он зовет меня, чтобы спасти от неминуемой гибели. От его призыва мои ноги распутываются и наливаются силой, теперь я несусь к нему словно ветер, отрываясь от преследующей меня машины смерти. Старец указывает мне на скрытый густым кустарником вход в небольшую каменную пещеру. И тут я просыпаюсь. Хотя - это мягко сказано. Я подскакиваю как ошпаренный и пытаюсь нырнуть в пещеру, которую только что видел во сне. Приходить в себя начинаю уже лежа на полу рядом с кроватью.

Раз за разом каждую ночь меня стал преследовать один и тот же кошмар. Казалось, что безжалостный Морфей окончательно слетел с катушек и хочет во что бы то ни стало свести меня с ума. Через пять ночей я, вновь пережив наваждение этого страшного сна, не выдержал и прямо с утра, не завтракая и прихватив карманный фонарик, пошел искать пещеру. И каково же было мое удивление, когда я ее нашел! Но как?! Как ее не заметила специально обученная собака?! Ведь поисковая группа прочесала весь остров. Тем не менее, крохотная келья-пещера осталась никем не замеченной. Узкий каменный вход был надежно скрыт ветвями буйно разросшегося кустарника. Протиснувшись внутрь, я обнаружил тесную полость, которая сразу окутала меня непроглядной тьмой и приятной прохладой. Включив фонарик, я обнаружил, что пещера когда-то была обитаемой. Над входом на каменном потолке дымом свечи был нарисован черный крест. Небольшой уступ слева напоминал скромную лежанку, рядом с которой лежало сгнившее и почти рассыпавшееся деревянное ведро. Старинная медная иконка, покрытая зеленью патины, стояла в нише, выдолбленной прямо в каменной породе под потолком. Рядом с иконкой виднелась запыленная, давно потухшая лампадка.

Трепет переполнил мое сердце, я почувствовал, что прикоснулся к истории. Когда-то очень давно в этой келье жил отшельник. И больше тут никого не было. Я первый обнаружил это место. Поразительно, что именно мой сон привел меня сюда. А может тот старец из ночного кошмара и есть отшельник, который тут жил? И именно он показал мне пещеру. Но зачем? Эти мысли, которые не укладывались в обычную житейскую логику, взволновали меня не на шутку. И где-то тут мои материалистические убеждения стали давать трещину.

О своей находке я решил никому не говорить. Иначе сюда набегут какие-нибудь доценты с микроскопами, а за ними еще и зеваки. Намусорят, все тут осквернят, как всегда.

Нет уж. Я невольно проникся уважением к тому человеку, который тут обитал. Ведь он, как и я, жил тут когда-то один, стойко неся свою вахту. И если мне пропитание доставалось даром, то ему приходилось добывать его самостоятельно. Видимо, он возделывал огород, может быть рыбачил или собирал яйца диких птиц. В общем, я вполне осознавал, как было ему не просто выживать на таком заброшенном клочке суши.

Эта пещера стала моей тайной. И после того, как я ее обнаружил, ночные кошмары перестали преследовать меня. Как будто я выполнил некую инструкцию.

Вертолет со сменщиками прилетел, как и положено, через три недели моего дежурства. Вместе с Виктором прибыл наш новый напарник - сверхсрочник Иван. Витек в этот раз должен был дежурить вместе с Иваном. Все ему показать и рассказать. В общем, ввести в курс дела нашего новобранца. А потом всё возвращалось на круги своя. Я заступал после них через три недели. Затем Виктор, а после него Иван. И так по кругу.

Передав смену парням, я расписался в вахтенном журнале, сдал объект по уставу. Потом собрал вещи и улетел на «большую землю».

На базе я тоже не сидел без дела. Отдохнув положенные три дня, заступал на работу в должности КИПовца, сменяя уже тут своего напарника, который улетел дежурить на маяк. Манометры, термометры и прочие контрольно-измерительные приборы были моим хозяйством.

Через две недели, проведенные мной на берегу, произошло несчастье. В ДТП погибла жена Родиона, Татьяна. Говорят, переходила дорогу в неположенном месте. Про самого же Родиона по-прежнему не было ни слуху, ни духу.

Ну, это все была, так сказать, присказка, а самое поразительное произошло в мою следующую вахту на маяке.

Больше двух недель дежурства прошли без происшествий, оставалось пару дней до окончания моей смены. Погода стояла солнечная, на небе ни облачка. Я менял предохранитель в электрическом щитке, когда услышал звук вертолета.

Немного обалдев, выскочил на улицу. Действительно - вертолет приближался к поляне у маяка. Туда, где обычно и приземляются наши винтокрылые транспортники. Но этот был не наш! Я знал все два наших вертолета что называется в лицо. Этот был совсем не наш! В том смысле, что даже не советский. Я никогда не видел в советской армии такой техники. Да и вообще нигде не видел. И даже среди иностранных образцов.

Абсолютно черная машина, без всяких опознавательных знаков на борту и с наглухо тонированными стеклами, садилась прямо на поляну у режимного объекта советских военно-морских сил.

Бросившись к радиостанции, я попытался связаться с базой, но кроме шипения и помех рация ничем меня не порадовала. Попутно через окно замечаю, как стремительно портится погода. Задул сильный ветер, поднялась волна, небо затянуло тучами.

Между тем вертушка сбавила обороты.

- Кажется - приземлился, - подумал я и пошел на улицу посмотреть.

Выйдя за двери, я буквально остолбенел. От вертолета ко мне бежал Родион. Пока он преодолевал с десяток шагов, оставшихся между нами, я чувствовал, как мои глаза лезут на лоб. Подбежав, он буквально втолкнул меня в помещение и, захлопнув двери, радостно произнес:

- Здорова, служивый! Собирай манатки по-быстрому - я тебя сменить прилетел. Синоптики говорят - шторм надвигается, как минимум неделю нелетная погода будет. Вот и решили тебя пораньше с вахты забрать.

С лица Родиона не сходила какая-то неестественная, “резиновая” улыбка. Но меня при этом стал охватывать необъяснимый страх. А на улице действительно надвигалась настоящая буря, хотя еще вчера по рации я получал благоприятный прогноз на сегодня.

- Родион … н-но ты же пропал... Когда ты... нашелся? – заикаясь, промямлил я.

- Да не парься, у меня просто тут в прошлый раз аппендицит прихватил, хоть на стену лезь. А рация, как назло, отказала. Ну, я маяком стал SOS сигналить, так меня стратеги подобрали. Подлодка мимо проходила на дежурство в Атлантику. Так они меня с собой прихватили. Мариманы на шлюпке причалили, вещички собрать помогли, и айда я с ними на месяц в океанских глубинах дежурить. Их бортовой врач мне аппендикс и вырезал. Ты же знаешь, они для скрытности на связь не выходят, вот меня на базе и потеряли. А на днях я вернулся из похода и сразу вот: тебя менять прилетел, - с радостной улыбкой, словно ведущий телешоу, оттарабанил Родион версию своего таинственного исчезновения.

- Давай, друг, поторапливайся. Погода портится, и летуны вон вертушку не глушат, тебя ждут, - нетерпеливо напирал напарник.

Я стал собирать вещи в сумку, при этом меня била мелкая дрожь. Все было не так. Меня донимало чувство, что я делаю что-то непоправимое. Но в голове был полный винегрет, я не мог сосредоточиться. Родион был пугающе странным и каким-то образом подавлял мою волю. Мне не хотелось идти в этот странный вертолет, да и рассказ Родиона про аппендикс и подводную лодку не внушал доверия. Но ведь я вижу своего сменщика перед собой, и придраться особо не к чему.

- А что с вертолетом? Он какой-то странный… - набивая сумку, спросил я.

- Это - новая модель, буквально вчера прислали на базу, - как-то уже злобно пробурчал напарник сквозь свою “голливудскую” улыбку, при этом заполняя вахтенный журнал за меня и за себя.

- На вот, подпиши и дуй в вертолет, - сунул он мне журнал и ручку.

Меня охватила паника. Все шло по какому-то адскому сценарию, и я не мог из него выскочить. Интуиция буквально кричала, что я ни в коем случае не должен идти в тот странный вертолет. Но воля была совершенно подавлена страхом непонятного происхождения. И я делал то, что говорил Родион. Я не мог ему противоречить, он буквально управлял мной, словно удав кроликом, загоняя в какую-то ловушку.

Поставив подпись в журнале, я вдруг вспомнил о трагедии с его женой. Неужели ему никто не сказал? Отчего у него эта улыбка?

- А как же … жена…Т-татьяна твоя...

- Да все нормально, встретила, обрадовалась… Не тяни, дуй в вертушку.

Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Это был не Родион! Точно не он! Это, скорее всего, вообще был и не человек. Что же такое сейчас стоит передо мной? Каким образом он подавляет мою волю и куда меня загоняет?

Я был уверен, что если выведу его на чистую воду каким-нибудь вопросом, то это существо тут же меня убьёт. Поэтому очень важно было играть по его правилам.

Когда мы вышли на улицу, в голове промелькнуло ощущение моего ночного кошмара, и я вспомнил про пещеру.

- Надо бы в туалет перед дорожкой... А то лететь долго... Да и традиция, - ухватился я за соломинку.

У нас действительно существовала негласная традиция - перед убытием с острова обязательно надо сбегать в “клозет”, иначе “дороги не будет”. Да и лететь долго предстояло, поэтому лучше сходить “на дорожку”.

Тот взгляд, которым зыркнул на меня Родион, совершенно не вязался с его искусственной улыбкой. Из его глаз на меня посмотрело какое-то исчадье ада.

- Только пулей. А я пока твою сумку в вертолет отнесу, - выхватывая мою ношу из рук, чуть ли не прорычал сменщик.

На ватных ногах я рванул к деревянному нужнику у обрыва, а существо, укравшее внешность Родиона, пошло к вертушке.

Подбежав к крутому склону, я сразу кинулся по резко уходящей вниз тропинке. Там по каменистому берегу припустил в сторону сопки и под прикрытием густого кустарника поднялся до пещеры. С посадочной лужайки мой побег был совершенно незаметен. Я же, наоборот, из своего укрытия сквозь кусты прекрасно видел всю поляну с маяком и вертолетом.

К тому моменту, как я скрылся в пещере, мой гость уже отнес сумку в вертолет и, стоя рядом с ним, глядел в сторону туалета. Небо полностью затянуло тучами, все погрузилось в сумерки, порывистый ветер гонял по морю свинцовые волны. Беззвучные разряды молний словно фотовспышки озаряли мистическую картину. Зловещая фигура стояла у странного вертолета и, похоже, теряла терпение.

Вдруг эта тварь с лицом моего напарника опустилась на четвереньки и в два гигантских прыжка преодолела расстояние от вертушки до туалета. Это никак не менее сотни метров! Распахнув деревянную дверь и убедившись, что меня там нет, оно издало такой вопль, что у меня волосы встали дыбом, а по коже побежал мороз.

Он сбросил с лица ненужную улыбку, ведь теперь нечего было скрывать. Снова, встав на четвереньки, тварь с невероятной скоростью, проделывая невообразимые прыжки, отчаянно заметалась по острову в поисках ускользнувшей добычи. Но пещера меня не выдавала. Страх парализовал мое тело, и я сидел у выхода из пещеры, наблюдая сквозь ветви совершенно дикую сцену.

После нескольких минут тщетных поисков, которые показались мне вечностью, эта нечисть вскочила на самую макушку маяка и, оглядев остров сверху, издала еще один вопль, полный досады. После чего прыгнула прямо в морские волны. Черный вертолет тут же взлетел и скрылся в небе. В эту же минуту ветер утих, тучи развеялись, море успокоилось. Как будто и не было никакого ненастья. Но я долго еще не решался выйти из своего укрытия.

Когда всё-таки оклемался и добрался до рации, то оказалось, что она работает. Очень осторожно я поинтересовался по поводу вертолета и Родиона. Ответ был таков:

- Родион не объявлялся, вертолет на остров не высылали.

---

Источник: https://vk.com/mysportal

Одобрил: Helga

Советский союз, середина восьмидесятых, небольшой городок Ильичевск где-то в медвежьем уголке необъятной страны.  Груженые авоськами, мы с Петрушей срезаем дорогу к автобусной остановке. Путь лежит через пустырь.

На краю пустыря у подножия многолетних высоченных тополей горько плачет мальчик лет пяти. Сердобольный Петруша немедленно направляется к источнику громких рыданий и, опустив на землю тяжелые сумки, наклоняется к горемыке:

- И кто это тут ревет на весь город? Кто тебя обидел?

В сложенных книжечкой ручках малец демонстрирует Петруше окровавленный трупик птички и, захлебываясь слезами, кратко излагает суть трагедии:

- Онииии...убилиии!!! - тычет он пальцем в стайку подростков с самодельными рогатками, которые стояли в стороне и посмеивались над рыдающим пацаненком.

Петруша перевел взгляд на банду юных хулиганов, и на его немного детском лице, выдававшем синдром Дауна, проступили черты гнева.

- Не плачь, малыш! Сейчас я оживлю птичку, а потом мы зададим перца этим бандитам, - взяв из рук ребенка застреленную птичку, по-доброму просююкал Петруша. Затем он присел на корточки, поднес убиенную птицу прямо ко рту, и стал что-то шептать.

Шпана с рогатками, скептически ухмыляясь, рассматривала странного человека, который возился с мертвой птицей. Малыш, видимо тоже не веря в чудо, продолжал громко рыдать, стоя рядом с Петрушей. Ну а я, сообразив, что сейчас начнется самое интересное, поставил полные авоськи на травку и стал наблюдать за происходящим с наиболее выгодного ракурса. Петруша вытянул руку вверх и разжал ладонь, птичка вспорхнула в воздух и, чирикнув что-то задорное, полетела по своим делам.

Как-же быстро у детей может меняться настроение! Рыдания оборвались на вдохе, а дальше... разразился звонкий смех. На лице засияла улыбка, и мальчуган запрыгал от радости. У хулиганов мигом пропали ехидные ухмылки. Вытаращив глаза и открыв рты, они со страхом смотрели то на Петрушу, то на небо, куда упорхнула птаха, которая минуту назад была мертвой.

Петруша, воспользовавшись таким замешательством, схватил с земли хворостину и с криком «Вот я вам сейчас задам!» решительно побежал в сторону юных лоботрясов. Те с воплями кинулись врассыпную, побросав рогатки.

Возвращение Петруши с поля несостоявшейся битвы было по-Голливудски эпичным. Он медленно шел назад с гордо поднятой головой, а мы с мальчуганом смотрели на него, как на настоящего героя.  Трофейные рогатки он забрал с собой и, вынув из сумки огромную печенюху, торжественно вручил ее уже совершенно счастливому малышу.

Затем посмотрел на меня снизу вверх и произнес:
- Ну что Саныч, пошли на остановку, нам еще до больницы пилить.

Петр Стрижак, он же Петруша или, когда накосячит, «Петрушка». Является пациентом психиатрической больницы закрытого типа номер 00013, в которой я работаю заместителем главного врача.

Раньше наша больница была совершенно обыкновенной психушкой, которая находилась в живописном сосновом бору в семи километрах от города Ильичевск. Простые смертные доехать до нее могли только на автобусе номер восемь, на который мы с Петрушей сейчас и спешили. Сойти следовало на остановке под названием «Больница».  Еще через три километра автобус номер восемь доезжал до своей конечной остановки, где располагалась колония строгого режима. Остановка у «зоны» расплывчато называлась «Конечная».

До того момента, как Ильичевская психбольница стала учреждением закрытого типа, ее пациентами были самые разные граждане, диагноз которых подразумевал длительное стационарное лечение. Плюс немалый процент больных поставляла находящаяся неподалеку «зона», ведь в подобных заведениях у людей нередко случаются нервные срывы и другие проблемы с психикой.

Но несколько лет назад все сильно изменилось. Больницу взял под свой контроль Комитет государственной безопасности, главврачом был назначен Игорь Михайлович, доктор в звании майора. Нас фактически засекретили, а всех пациентов расквартировали в других стационарах. Все это произошло потому, что в нашу больницу стали свозить для углубленного изучения со всей страны совершенно необычных больных. Поразительными были не их диагнозы, а то, что умели делать эти психически неуравновешенные люди. Петруша, которого привезли к нам из психбольницы города Красноярска, был одним из них, и он умел ненадолго оживлять погибших животных. Собственно, это было не оживление, а скорее зомбирование. Каким-то непостижимым способом он мог заставить умершее животное еще несколько минут после смерти двигаться и выполнять его команды.

Когда мы в первый раз увидели, как встал и побежал огромный дохлый кот, которого пару часов назад переехал грузовик и переломал ему почти все кости включая позвоночник... Нет, не было никакой ошибки, эксперимент по изучению феномена Петра Стрижака проводился по всем правилам, мы ведь все тут медики, а кое-кто даже с погонами. Смерть кота была диагностирована и запротоколирована по всем правилам. Тем более, с такими повреждениями опорно- двигательного аппарата и внутренних органов... В общем, когда кот, пошатываясь, встал, медсестра Наташа брякнулась в обморок. Пока ее приводили в чувства, труп подопытного животного выпрыгнул через окно во внутренний двор больницы и около трех минут бегал с выпученными глазами вдоль высоченного кирпичного забора, что окружал прилегающую территорию. Потом свалился и… теперь уже окончательно умер.

- Все, теперь можно закапывать, больше его оживить не получится, вся энергия вышла, - произнес Петруша, указывая пальцем на лежащий в кустах труп кота.

Петруше было около тридцати лет и, не смотря на ярко выраженный синдром Дауна и признаки легкой формы шизофрении, рассуждал он вполне логично. Помню, я спросил тогда у него:

- Петя, а что значит «вся энергия вышла?»
- Ну, знаешь, Саныч, это как батарейки в фонарике... Когда они садятся, то лампочка не горит, но энергии в них еще немного осталось. И если их вынуть и зубами немного сдавить, то фонарик еще чуток поработает, а потом батарейки можно выбрасывать. Вот и тела умерших, они как батарейки, в них всегда остается остаточная энергия, и тело можно запустить еще на несколько минут.

- Но как, пес тебя подери, ты это делаешь?! - поразился я.
- Не знаю, Саныч… Просто прошу мертвое тело об одолжении, и оно выполняет мою просьбу.
   
Вот приблизительно так и проходили эксперименты с прибывшими в наш, теперь уже секретный, стационар душевнобольными пациентами, которые обладали различными феноменальными способностями. То, что больница стала закрытой, очень положительно подействовало на атмосферу внутри учреждения. Взаимоотношения стали какими-то теплыми и даже семейными. Во-первых, пациентов стало гораздо меньше. Всего семеро «особых» -  это те, кто обладал необъяснимыми способностями, и трое «зеркальных» - это обычные душевнобольные с диагнозами, как у «особых». «Зеркальных» оставили для того, чтобы мы могли сравнивать их показатели с показателями «особых» и фиксировать расхождения. Во-вторых, в стационаре не осталось буйных, и бытовые условия остальных значительно улучшились. Все решетки внутри здания убрали, был произведен капитальный ремонт больницы, и каждый пациент теперь обитал в одноместной палате. В-третьих, к нам постоянно приезжали командированные профессора и неделями жили у нас, изучая «особых» при помощи всего мыслимого и немыслимого медицинского оборудования, которое в изобилии завезли в нашу скромную обитель. А перед лицом таких важных гостей пациенты должны выглядеть опрятно, поэтому уход за ними был уровня «люкс». Все они щеголяли в новеньких пижамах и тапочках.

Зарплата медицинского персонала возросла на порядок, с формулировкой - «за секретность». С каждого была взята подписка о неразглашении.

В такой семейной атмосфере стали зарождаться свои традиции. Например, мы стали отмечать Дни рождения пациентов и медиков торжественным чаепитием в столовой с полагающимися в такие моменты тортиками и прочими деликатесами, для закупки которых в город, как правило, командировали самого ответственного медика, то есть меня. А я брал себе в помощники самого ответственного пациента, коим без сомнения считался Петруша. Таскать за собой по городу душевнобольного пациента, да еще такого секретного, было, конечно, нарушением режима, но на это смотрели сквозь пальцы. Петр действительно заслуживал всеобщего доверия и, переодевшись в «штатское», частенько помогал медперсоналу по хозяйству. Естественно, надо было предварительно «отпросить» его у главврача.

Сегодня День рождения у самой симпатичной и доброй медсестры Натальи. И мы с Петрушей, обойдя все магазины и не забыв забежать на рынок, груженые под завязку спешили положить купленный провиант на алтарь торжества, а букетик цветов - в руки его виновницы.

- Петя, ты про птичку никому не рассказывай, а то нам с тобой от Игоря Михайловича влетит, - предупредил я, когда мы уже подъезжали к нашей остановке.
- Хорошо, Саныч. Буду молчать, как рыба в чемодане.
- Хоть птичка и полетела умирать, но ребенка ты порадовал. Пусть думает, что она ожила. Я прямо горжусь тобой, - похвалил я улыбающегося Петрушу. - Да и хулиганам урок будет.
 
Автобус, подняв облако пыли, остановился на нашей остановке. Выбравшись из его раскаленного летним зноем чрева, Петруша выбросил трофейные рогатки в урну, и мы вперевалочку, как два груженых верблюда, двинули к воротам проходной. Официальная часть банкета прошла как обычно. Все поздравляли Наташу и поднимали за ее здоровье бокалы с чаем. Гена по прозвищу «Домовой», являясь тайным поклонником Натальи, прочитал стихи собственного сочинения.

Кристально-чистою росою
Слеза с ресницы упадет.
Душа стремится быть с тобою,
Судьба-злодейка - не дает.
Ты в белых ризах, точно ангел,
Затмила в небе Солнца свет.
Звучит твой голос, словно песня,
Когда зовешь ты на обед.

Томлюсь я, будто Квазимодо,
Сраженный чистой красотой.
И каждый день я жду обхода.
О, Эсмиральда, будь со мной!

После чего наш поэт преподнес имениннице букетик цветов, которые самолично нарвал в клумбе у главного входа. Стихи всем очень понравились, и Геннадий был вознагражден длительными и бурными овациями.

Геннадия Берестова перевели к нам из Тамбовской области. Помимо целого букета психологических расстройств, он обладал умением пропадать из любого помещения. Не помогали ни решетки на окнах, ни железные двери, закрытые снаружи на замок. Гена временами просто исчезал из больницы и бродил по окрестностям, пока его не отлавливали и не возвращали назад. В нашем случае он любил бродить в развалинах частного сектора по улице Островского. Там ребятишки часто играли в «войну». И, когда среди руин внезапно появлялся Гена, они с криками «Домовой! Домовой!» в панике разбегались кто куда. Потом в милицию поступал звонок от разгневанных родителей, а через пару часов растрепанного Геннадия недовольные стражи порядка привозили к нам и со словами «Лучше следите за своими пациентами!» передавали беглеца главврачу под расписку.

Ни под каким предлогом Гена не показывал, как он это делает. Если же какой-нибудь настойчивый профессор пытался на него давить, то подобный эксперимент, как правило, заканчивался истерикой, после чего Геннадию приходилось колоть успокоительное и с помощью двух здоровых санитаров привязывать к кровати. Я заметил, что в привязанном состоянии Гена исчезать не мог. А на мои осторожные вопросы он отвечал так:

 - Видишь ли, Саныч… Вы все существуете в трех измерениях, а я имею доступ к четвертому. Вот через него-то я и перехожу с одной точки пространства в другую.
- Но как ты в него входишь, в это четвертое измерение?
- Очень просто, оно ведь всегда рядом. Просто вы его не видите. А раз не видите, то и делать вам там нечего.

На этом его откровения заканчивались, и больше он ничего не пояснял, продолжая периодически пропадать из засекреченной психбольницы.

Но однажды мне удалось найти к нему подход. Смекнув, что Гена «Домовой» неровно дышит к Наталье, я решил пойти на хитрость.

Условия для этого совпали идеально. Наш главврач, Игорь Михайлович, решил взять отпуск и, уехав плескаться в море, естественно, оставил меня за главного. А через пару дней Наташа прибегает с заявлением на отпуск раньше графика. Дескать, срочные дела появились, бабушку надо навестить, подпишите, пожалуйста.

Ну, я смекнул и говорю:

- Наташ, подпишу. Без проблем. Но – давай, услуга за услугу: я тебе подпись, а ты с Геной «Домовым» в кино сходишь.
- Странная у Вас просьба какая-то, Сергей Александрович...
- Да ты не переживай, это для науки надо. Просто я уверен, что ради этого “Домовой” покажет мне, как он умудряется пропадать из закрытых комнат.
- Н-ну хорошо... если для науууки... Так и быть, свожу его в кино. Только одежду ему надо будет подобрать соответствующую... Не в пижаме же его выгуливать.
- За это не переживай, костюмчик я обеспечу, - радостно заверил я и, подписав заявление, побежал искать «Домового».

Гена нашелся в палате у Леонида Ивановича, с которым он разыгрывал партию в шахматы, и о способностях которого я расскажу позже. Не дав Геннадию опомнится, я выдернул его из мира шахматных баталий и буквально утащил в процедурный кабинет, который в это время пустовал.

- Саныч, ты чего? Клизму мне собрался делать? - заволновался «Домовой».
- Нет, еще лучше! Хочешь в кино с Наташей сходить?
- Конечно! Саныч! Спрашиваешь! - задыхаясь от восторга, пролепетал он.
- Услуга за услугу! - повторил я формулу, которая уже принесла мне сегодня удачу. - Ты показываешь мне свое четвертое измерение, а Наташа идет с тобой в кино.

Лицо Гены стало серьезным, и он задумался. Слишком трудный выбор я ему предлагал.

 Немного помолчав, он выдавил:
- Ладно, Саныч, покажу. Только ты поклянись, что никому не расскажешь. Это только мое измерение, я никому его не показываю! Только мое, мое!

Я почувствовал, что Гена начинает волноваться, и стал его успокаивать:

- Ну, конечно, я никому не скажу! Только краем глаза гляну, и все! Оно всегда будет только твоим, и я лично прослежу, чтобы туда никто не совался. А потом я дам тебе свой костюм, и ты с Наташей пойдешь в кино.
- Спасибо, Саныч! - снова заулыбался Гена.
- Тогда сегодня вечером мы с тобой закроемся в моем кабинете, и ты покажешь, как ты попадаешь в четвертое измерение.
- Хорошо, Саныч.

Я просто ликовал в предвкушении открытия «мирового» значения и не мог дождаться отбоя. Ровно в десять часов вечера, разогнав всех пациентов по палатам, я позвал Гену в кабинет и для чистоты эксперимента закрыл дверь на ключ.

- Саныч... Я никому не показывал... Не знаю, как на тебя подействует, - заметно волновался он.

- Не томи, Гена. Говори, что делать-то?

Гена встал посреди кабинета, взял меня за руку и произнес:

- Просто иди за мной.

Потом он сделал пару шагов, как будто обходил какой-то угол, при этом ведя меня за собой. Я повторил движение и тут... Тут я совершенно не понял, что произошло. У меня на мгновение сильно закружилась голова, и мы вошли в какой-то тоннель. Я потряс головой, не веря своим глазам, и просто обалдел от увиденного. Мы находились в освещенном тоннеле с гладкими белыми стенами, которые сверху сходились полукругом. Прохладный воздух отдавал сыростью. Узкий и невысокий тоннель уходил куда-то в бесконечность.

- Гена, мы гдеее? – озираясь, произнес я.
- Это оно, Саныч. Четвертое измерение.
- Откуда в моем кабинете тоннель, Гена?
- Саныч, этот тоннель есть везде. И в твоем кабинете, и в моей палате. И в любой точке пространства. Это как длинна, ширина и высота: они всегда с нами, где бы мы ни были. Этот тоннель тоже всегда с нами. Только вы его не видите, а я вижу.
- Блин, у меня сейчас мозги закипят, как тоннель может быть всегда с нами...
- Лучше не парься, Саныч, а то правда с катушек съедешь. Просто принимай как есть и иди за мной, я сейчас нас к развалинам выведу, что на улице Островского.

Гена зашагал вперед, и я двинул за ним. Вскоре мы пришли к разветвлению и свернули направо, потом еще и еще раз свернули. Геннадий шел уверенно, и я старался не отставать. Чистые бетонные полы под ногами. По краям стены - как будто вчера выбеленные известкой. Иногда мы проходили сквозь большие помещения с рядами новеньких двухъярусных кроватей. Толстенные стальные двери висели на массивных петлях в проемах. Они были распахнуты, и в какой-то момент я понял, что эти катакомбы мне напоминают. Еще в школе на уроках начальной военной подготовки нас водили в бомбоубежище, где мы тренировались «на время» надевать противогазы и изучали всяческие инструкции, в которых пояснялось, как вести себя в случае ядерной бомбардировки. Именно то самое бомбоубежище я сейчас и вспомнил. Эти катакомбы были точно такими-же, только, судя по тому, сколько мы тут бродим, — они просто огромны. Но... Ведь я точно знаю, что под нашей больницей нет никаких бомбоубежищ. Этот факт еще больше сбивал меня с толку.
 
Через какое-то время я стал замечать, что встречаются не только чистые и освещенные тоннели. Некоторые разветвления вели в старые и темные ходы с лужами на полу. В них с потолка капала вода и несло тухлятиной. Туда совершенно не хотелось соваться. Иногда вдоль стен тянулись толстые кабеля, в залах были видны короба вентиляции и трубы. Все коммуникации покрывала новенькая зеленая краска. Когда мы вошли в очередной зал с кроватями, я увидел человеческий скелет в полуистлевшей одежде. Он сидел, прислонившись к стене.

- Гена, это кто? - тыча пальцем, спросил я.
- Не знаю, Саныч, тут такое встречается. Видимо, какой-то бедолага не смог выбраться.
- Так тут можно застрять навсегда?
- Да ты не переживай, Саныч. Со мной не пропадешь, - как-то неуверенно пробормотал Гена.

Не знаю, сколько времени мы плутали по бесконечным тоннелям и залам, но в одном месте Гена вдруг остановился.

- Ага, вот видишь, Саныч, выход! - радостно ткнул он пальцем в пустоту.

Я ничего не видел, но Гена взял меня за руку и потянул за собой. Снова приступ головокружения, и опа – фокус! Мы стоим посреди камеры с заключенными. В маленьком окне решетка. На двухъярусных шконках сидят зеки. За столом двое играют в нарды. Торсы голые и все синие от наколок. Тот, что постарше, видимо - смотрящий, аж перекрестился, когда увидел, как мы из стены вышли. Остальные сидельцы рты пооткрывали и пялятся на нас, как на нечистую силу. Тут я возьми, да и ляпни дрожащим голосом:

- Домовой, давай назад, мы не туда попали.

Гена и сам понял, что оплошал, развернулся, потянул меня за руку, секундная потеря ориентации в пространстве и бац - мы снова в тоннеле.

- Пардон, Саныч. Ошибочка вышла, сейчас все исправим.

Еще минут пять блужданий по тоннелям, и очередной переход в пространстве выкинул нас прямо в развалины на улице Островского.

- Ну, вот! Я же говорил, все будет в порядке, - обводя победным взором ночные руины, изрек “Домовой”.
- Гена, давай назад… У меня нет желания тут бродить, тем более - ночью.
- Как скажешь, Саныч, - вздохнул Геннадий и опять затащил меня в “четвертое измерение”.

Еще минут сорок блужданий по катакомбам, и мы снова в моем кабинете. Сказать, что я был ошарашен, - это ничего не сказать.
В голове роилась туча вопросов, и в тоже время было не понятно, что конкретно может пояснить Геннадий.

- Я как-то по-другому представлял себе четвертое измерение, что-то вроде огромного пространства или целого мира. Так описывают его в фантастических книгах, - начал было я.
- Ты знаешь, Саныч, мне кажется, что оно такое, каким его представляет входящий. Если бы у тебя был в него доступ, то оно выглядело бы точно так, как ты описал. А вот я, например, в первый раз попал в него по дороге в подвал. Меня санитар попросил помочь принести из подвала кровать, я с ним пошел. Смотрю – справа проход какой-то странный. Санитар мимо прошел, а я в него - нырь! Выбрался в паре километров от больницы. С тех пор это «четвертое измерение» у меня всегда имеет вид бесконечных подвалов. 
- То есть, по-твоему, тот, кто может в него проникать, сам его и творит? - недоумевал я.
- Не совсем так. Оно существует независимо от нас, но вид принимает именно такой, каким его представляет входящий.

В ту ночь мы с Геной беседовали почти до утра. Меня охватил азарт ученого, к тому же - надо было пользоваться моментом, пока Гену пробило на откровенность. Вот такой у нас контингент, что ни пациент - то философ. Но самым главным философом считался упомянутый ранее Леонид Иванович.

Умнейший человек, бывший учитель физики в школе села Знаменское. Много раз за партией в шахматы я засиживался с ним допоздна. В процессе игры дискутировали на темы мироздания. Я, как атеист, был уверен, что человек исключительно материален, и нет у него никакой бессмертной души. А после смерти человек выключается, как холодильник или телевизор, и личность просто перестает существовать. Но Леонид Иванович частенько ставил меня в тупик простыми вопросами. Например, однажды он спросил:

- Саныч, скажи, что такое мысли?
- Ну, это электрохимические реакции в коре головного мозга, - как учили в медицинском институте ответил я.
- А может ли человек управлять этими реакциями? - хитро прищурился он.
- Ну, конечно, человек управляет своими мыслями! Вот, я играю с тобой в шахматы и понуждаю себя мыслить над следующим ходом, значит - управляю своим мыслительным процессом.
- Тогда скажи, пожалуйста, Саныч, а при помощи чего человек управляет своим мыслительным процессом?

И тут я понял, что попал в ловушку. Если я скажу, что при помощи других мыслей, то он спросит: «А теми мыслями как человек управляет?». Получится какая-то бесконечная матрешка, глупость которой была очевидна. А если я скажу, что ничем не управляет, то буду противоречить самому себе.

- Не знаю, - процедил я после раздумий.
- Вот оно, где душа прячется! - радостно заключил Иваныч, ставя мне мат.

В психбольницу Леонид Иванович попал после того, как с ним приключилась весьма странная история, в которую, честно говоря, мало кто верит. Всему виной была его страсть к ночной рыбалке. Сам он рассказывал об этом так:

- Собрались мы как-то с Трофимычем на речку порыбачить в ночь. А Трофимыч возьми, да и захворай. Простыл, видать, где-то и слег с температурой. И дернуло же меня в тот раз одному пойти. Страсть как порыбачить хотелось. Речка совсем недалеко от села, минут пять ходу.
Смеркалось. Я отплыл в лодке на середину реки. Вокруг тишина и благодать. За рекой лес стоит стеной. В воде луна отражается.
Сначала по мелочи пару рыбешек вытянул, а потом как дернуло что-то увесистое! Думал, удочку из рук вырвет. Пару минут вытянуть не мог, а потом раз - и ослабло. Ну, думаю - сорвалась рыба. Вот досада. Вытащил крючок, а на нем поблескивает что-то. Смотрю - амулет какой-то странный. Цепь, вроде как серебряная, а на ней здоровенный клык висит черного цвета, полированный, аж блестит, и тяжелый, будто из камня выточен. Сунул в карман, дома при свете разгляжу повнимательнее. Снова удочку закинул и за поплавком слежу. А он слегка подергивается, но не ныряет. Я глаза от него не отрываю, а боковым зрением вижу - вроде в лодке кто-то плывет в мою сторону по течению. И главное - звука весел не слышно. Ну, думаю, рыбаки. Наверное, в лодке уснули, вот течением их и несет.

Затем улавливаю вторую, третью, четвертую лодку. Плывут в абсолютной тишине прямо на меня. Я глянуть захотел, да голова не поворачивается, и глаза от поплавка оторвать не могу. Вроде как парализовало меня. Только боковым зрением вижу, что лодок уже штук двадцать ко мне плывет. И ни единого звука. Как будто вымерло все вокруг. Тут меня страх пробил от беспомощности. Сижу ночью в лодке посреди реки, ни встать, ни пошевелится не могу, обездвижен полностью, словно поплавок меня гипнотизирует. А краем глаза вижу, как на меня медленно целая армада надвигается.

Через минуту этот страх уже казался мне детским лепетом, потому что началось такое, от чего вместо крови по венам побежал чистый ужас. Когда лодки поравнялись со мной, то я увидел, что это вовсе не лодки, а гробы. Они были в разном состоянии. Некоторые новые, с крышками. А многие совсем ветхие, открытые, и с истлевшими останками. Мне показалось, что их сотни. Окружив мою лодку со всех сторон, они глухо ударялись в борта и со скрежетом проплывали впритирку. Вся гладь воды вокруг меня заполнилась плывущими гробами. Один за другим они плыли передо мной, и я не в силах отвести взор, был вынужден разглядывать их полусгнившее содержимое.
В какой-то момент моя лодка сорвалась с якоря, и я поплыл вместе с этой жуткой процессией. Волосы зашевелились на голове, когда я понял, что не могу даже кричать от страха.

Между тем, эскорт мертвецов сопроводил меня до ответвления реки. Этот рукав уходил влево вглубь леса, и я готов поклясться, что этой протоки никогда тут не было. Ну, не разветвляется наша речка! Я ее как свои пять пальцев знаю. Тем не менее, мы плыли! «Может я сплю?» - мелькнуло в голове. А ведь даже ущипнуть себя не могу. Сижу как истукан и смотрю на поплавок.

Не знаю, сколько мы проплыли по несуществующему ответвлению, но в какой-то момент мою лодку прижало к берегу, и она остановилась. Потом я почувствовал, что могу повернуть голову, и увидел, что плавучее кладбище уплыло дальше по течению, и я остался один. Старая лодка плохо перенесла многочисленные столкновения, и в нее стремительно поступала вода. Кое-как расшевелив конечности, я выбрался на берег. Меня просто трясло от страха. Вокруг лес, темно. Где нахожусь - не знаю. Состояние - хуже некуда.

Вдруг - вижу избушку недалеко от берега, в окошке тусклый свет мерцает, как от свечи. Ну, думаю, пойду на ночлег проситься. Другого выхода нет. Уж страшнее того, что со мной произошло, быть не может.

Эх как же я ошибался. Подхожу к двери, стучу, а она сама открывается. Я хрипящим голосом кричу в хату: «Хозяин! Есть кто дома?! На ночлег пустите, заблудился я!» В ответ тишина. Вхожу без приглашения, а в избе прямо посреди комнаты стол стоит, и на нем лежит кто-то. Огарок свечи на полу горел тускло, и я не мог разглядеть лежащего. Медленно подхожу ближе и наклоняюсь над столом. 
На столе лежит старый дед, лицо морщинистое, а кожа как кора древесная. Вдруг этот дед хватает меня обеими руками за голову и говорит: «Ты амулет добровольно принял, значит быть тебе Лешим вместо меня. Я умираю, а ты силу мою прими».

Потом рот свой открыл, и оттуда низкий такой звук пошел, вроде гортанного бурятского пения. Я попытался голову вырвать из его рук, но тщетно, пальцы у него - словно ветки: держат так, что не вырвешься. Чувствую, что от этого пения у меня вибрации в мозге пошли, а ощущения такие, будто вселяется кто в тело. Паника жуткая охватила, а убежать не могу, зафиксирован намертво. Не знаю, как я додумался, но амулет из своего кармана вынул и в рот этому Лешему засунул. Тот кашлять стал так, что изба запрыгала. Мотом ручищами в рот к себе полез, доставать коготь.

Я, воспользовавшись моментом, так из избы рванул... Откуда только силы взялись! Не знаю, сколько я пробежал тогда по ночному лесу, но в конце упал без чувств. Очнулся в больнице. Говорят, меня три дня искали.

Вот такую историю поведал мне Леонид Иванович, когда мы играли с ним в шахматы. Он рассказывал ее много раз, а все пациенты слушали, открыв рот, и верили каждому слову.  Но самым поразительным было то, что после описываемых им событий у него, помимо солидного списка психологических расстройств, появилась способность видеть внутренние органы людей, словно рентген-аппарат. Именно поэтому он и попал в наш секретный дурдом. Персонал быстро сообразил, как использовать такую способность Леонида Ивановича, и все стали водить к нему своих родственников. А он глянет на человека и выдает диагноз: «У вас киста в левой почке». Или: «Язва у вас, батенька, в желудке. Срочно лечить надо».

Диагнозы Леонида Ивановича всегда подтверждались: если он видел камень в почке, то так оно и было. Вот только секретность нашего заведения очень страдала от бесконечного наплыва больных родственников и знакомых. И по Ильичевску вскоре поползли слухи, что в нашей психбольнице над пациентами жуткие опыты проводят. Вот такое вот «сарафанное радио».

Кстати, о радио. Есть у нас такой феномен, как Гриша. Парень двадцати пяти лет. Полностью замкнут в своем внутреннем мире. Неделями может сидеть и смотреть в одну точку. Ни с кем не разговаривает и все делает только по команде. Даже в туалет его надо водить по расписанию, иначе под себя наделает и будет так сидеть дальше, не шелохнувшись. Но время от времени начинает вещать как рация. Каким-то непостижимым образом он принимает сигналы радиопередатчиков и начинает громко говорить то, что принимает. Причем звучит это точно, как рация, со всеми помехами, и даже голоса говорящих - один в один. В том стационаре, где Гриша обитал ранее, к нему все привыкли. Ну, мало-ли что болтает душевнобольной. Где-то по телевизору, наверное, услышал, как по рации говорят, вот и повторяет как попугай. Так думали до тех пор, пока в ту психбольницу не приехал один военный летчик-испытатель в чине майора навестить свою больную тетю.

И вот, сидит этот майор в белом халате поверх формы и мило беседует с тетей, а тут на весь коридор радиопереговоры начались.
Майор малость обалдел. Санитары, видя легкий шок на лице военного, стали ему пояснять, дескать все в порядке, это Гришка наш, болезнь у него такая. Но оторопь майора не проходит. Дело в том, что в это самое время километрах в тридцати от психбольницы с военного аэродрома сослуживец нашего майора поднял в воздух для испытательного полета новейший истребитель. А Гришка сидит и транслирует все переговоры летчика-испытателя с землей. Все секретные параметры самолета, все позывные, маршрут, высоту, показания приборов. В общем, все, что докладывает летчик, Гришка орет на весь коридор, да так четко, что майор даже голос сослуживца узнает. У майора отвисает челюсть, он медленно встает, бледнеет лицом и тянется за кобурой. Благо, что оружия при нем не оказалось.

Санитары, сообразив, что дело принимает серьезный оборот, быстро нашпиговали Гришу успокоительными и уложили баиньки. Вот после этого случая Гришу к нам и перевели. Теперь мы всей больницей слушаем радиопереговоры охранников «зоны», что расположена неподалеку от нас. Очень внимательно слушаем. После того случая, что произошел полгода назад, когда Гриша своей «трансляцией» предупредил нас о побеге заключенных из «зоны». Гришка тогда такой шум устроил, ему ведь сразу несколько человек озвучивать пришлось, причем все они орали что ни есть мочи. Начальник «зоны» орал на командира роты охраны, тот на охранников и на группу реагирования, те что-то докладывали в ответ. В общем, какофония была такая, что мы перепугались как факта самого побега, так и за здоровье Гришки. Пришлось отключать его проверенным способом, дозой успокоительного. А ЧП на «зоне» тогда было достаточно серьезным. Это мы уже потом подробности узнали, что сбежать умудрились четыре зека, причем убили охранника и завладели автоматом. Вот поэтому такой ор в эфире стоял. Гришаню, значит, мы отключили, ну и стали надеяться, что наша доблестная советская милиция быстренько повяжет беглых рецидивистов. Но все пошло по другому сценарию. Беглецам терять было нечего. Они быстро сообразили, что далеко им не уйти, и живьем их брать никто не собирается. Убийство охранника — это не шутки. А тут им под горячую руку попадается наше мирное учреждение. Вот так наше отделение оказалось в заложниках. В середине длинного коридора у нас было такое широкое фойе, где стоял телевизор, диванчик, стулья для отдыха и стол для любителей поиграть в шахматы. Весь медперсонал и пациентов, кроме Гришки, который был в полном ауте после дозы успокоительных, беглые арестанты согнали в это фойе. Как же вовремя мы тогда отрубили Гришку, иначе зеки радиоэфир под контролем бы держали. Двое арестантов, вооружившись ножами из больничной кухни, поднялись на второй этаж и стали через окно вести переговоры с группой захвата, которая уже окружила наш корпус. В случае штурма беглецы обещали нас всех порешить. Остальные двое охраняли нас, держа под прицелом автомата. Всем мужчинам из персонала они связали руки, видимо, опасаясь сопротивления. На пациентов время не тратили, полагая, что те безобидны.

Ситуация была совсем невеселой, однако, дальше события стали развиваться по совершенно фантастическому сценарию. Один из захватчиков положил глаз на Наталью и, схватив ее за руку, потащил перепуганную девушку в одну из палат. Я резко встал и тут же получил от второго зека дулом автомата в живот.

- Не дергайся! - скомандовал он и направил дуло мне в голову.
- Не надо! Прошу вас! - пыталась сопротивляться Наталья, но насильник грубо втолкнул ее в отдельное помещение.

И тут я боковым зрением увидел, как со стула медленно поднялся Егор.   

Егор был так называемым “зеркальным” пациентом, у него не наблюдалось никаких паранормальных способностей. Не наблюдалось ровно до того момента, как нас захватили в заложники. У Егора был один “пунктик”, он копил деньги на самолет и у всех выпрашивал по пять копеек. В его карманах всегда гремели дареные пятаки.

И вот я наблюдаю, как Егор кладет себе в рот пятак, вдыхает полные легкие воздуха и плюет монетой в лоб тому бандиту, что с автоматом. У зека запрокидывается голова, и он падает на пол как подкошенный.

Второй беглец, еще не успев закрыть за собой дверь в палату, оборачивается на шум и выхватывает нож.
- Че за... - только и успевает произнести он.
Фуух! - раздается звук очередного плевка монетой, и насильник валится на пол таким же образом, что и его друг.

Два тела в арестантских робах лежат на полу, у обоих во лбу аккуратные щели, как в аппаратах для газировки, что стояли в советское время на каждом углу. Только в тех аппаратах была щель для трехкопеечной монеты, а в головах у наших гостей щели под пятак, и из них струится кровь.

У нас буквально отвисли челюсти от увиденного, все вытаращились на мертвых зеков, и никто не мог вымолвить ни слова.

Спасенная таким невероятным способом Наташа, прикрыв рот рукой, сидела на полу той самой палаты, куда ее так грубо затолкнули, и молча смотрела сквозь распахнутую дверь то на Егорку, то на трупы. В ее глазах читался дикий ужас. Однако, дальнейший ход событий показал, что пугаться было рано.   

В дело вступил Петруша. В атмосфере гробовой тишины он подошел к трупу с автоматом, наклонился и, положив ему руку на голову, что-то шепнул в ухо. Многие из нас видели, как Петруша заставлял двигаться мертвых животных. Но вот мертвого человека! Когда беглый зек открыл глаза, потом взял автомат, встал и шатающейся походкой направился на второй этаж...  Наташу покинуло сознание, а я услышал у себя за спиной тихим, дрожащим мужским басом “Мамочка!”. Через минуту со второго этажа донеслись автоматная очередь и грохот падающих тел. В этот момент все поняли, что мы свободны.

Вот так у нас появился еще один “особый” пациент Егор. Естественно, после этого случая все монеты у него были отобраны и заменены на бумажные деньги. В процессе расследования обстоятельств побега к нам в больницу зачастил следователь, который непременно хотел выяснить, каким образом в головах двух беглых зеков оказались пятикопеечные монеты с гербом СССР, ставшие причиной гибели этих самых зеков. Ну, не могли же мы ему рассказать, что один из наших пациентов ухандокал двух матерых зеков, просто плюнув в них монетками, а потом другой пациент попросил мертвого зека взять автомат и пойти застрелить своих оставшихся в живых друзей.

Только после того, как следователю позвонили из Конторы Глубинного Бурения, сокращенно – КГБ, и “вежливо” попросили не соваться больше на закрытый объект номер три ноля тринадцать, он перестал ходить к нам с глупыми вопросами.

И жизнь в нашем секретном дурдоме потекла своим чередом.

---

Источник: jutkoe.ru

Одобрил: Helga

Военный пенсионер, в точно такой же форме, взял шумовку и поспешил к небольшому котелку над костром. На дне котелка в растительном масле обжаривались куски баранины.
- Саня, а где же ты научился готовить эту шурфу? - поинтересовался Семеныч, позвякивая шумовкой о котел.
- Не шурфу, а шурпу. Это суп такой восточный, - измельчая лук, поправил парень. - В армии друг Ринат научил. Он - татарин, а готовит так круто, что наши командиры его постоянно с собой брали: то на охоту, то на рыбалку. В общем, не служба у него была, а какое-то кулинарное путешествие.

Семеныч шумно втянул ноздрями аромат обжариваемого мяса и обвел взглядом территорию стройки, на которой был затеян пикник.
Глухой забор из профлиста охватывал строительную площадку, посреди которой возвышалась стройная высотка, и смыкался на массивных ржавых воротах. Владелец строения видимо очень любил играть в карты - здание имело ровно двадцать один этаж. Этажи он планировал сдавать в аренду разнообразному офисному планктону, что в изобилии водился в нашем славном городе. В народе высотку окрестили «свечкой». Но, когда до завершения строительства оставались буквально последние штрихи, что-то пошло не так.

Год назад куда-то бесследно пропал хозяин здания. Телефон не отвечает, собака с полицией найти не могут. Начались споры да суды между родственниками. Юристы, как водится, все так запутали, что шансы завершить стройку оказались на отметке «чуть ниже нуля». Все подрядчики, естественно, разбежались. И вот уже целый год пустое здание с прилегающей территорией надежно охраняется от вандалов славными представителями ЧОПа «Сова». Охранникам разрешали готовить пищу на улице в котелке, прямо посреди брошенных кирпичных штабелей, ржавых бетономешалок и вагончиков.

Александр высыпал в котелок нарезанный лук, морковь и болгарский перец, затем тщательно перемешал овощи с мясом.

- Сань, ты вроде говорил - суп будет, а там одна зажарка.
- Сначала надо тщательно обжарить мясо с овощами, затем залить кипятком. Ты чайник поставил, кстати?
- Ох, забыл совсем! - сейчас поставлю, - побежал Семеныч к вагончику охраны.
В этот момент кто-то гулко постучал в ворота.
- Кто там? -крикнул Александр, не отходя от котелка.
- Открой, Сань, это я, - послышался знакомый голос Артема, младшего брата Александра.
- Привет, Тёмка, молодец что зашел, как раз на шурпу попал! - открывая скрипучие ворота, обрадовался охранник.
- Сань, разговор у меня к тебе, приватный, - как-то по-серьезному произнес Артем.
- Проходи к костру, а то мне помешивать надо, чтобы не подгорело, - пригласил старший брат, задвигая засов на воротах.

Между братьями были достаточно доверительные отношения, поэтому Артем сразу перешел к делу:

- Я вчера на днюхе был у друга, а он еще пацанов с Заводского района пригласил. Выпили, сидим общаемся. Они стали своим районом хвастать. Дескать, «Заводской» - самый опасный в городе, залетным лучше не соваться. Я – возьми, да и ляпни, что на нашем районе поопасней место есть. Ну, слово за слово... В общем, я поспорил с ними на тридцать штукарей, что отведу их в «свечку» на экскурсию.
- Ты рехнулся, что ли! Артем, мы же договаривались, никому не слова! - вытаращил глаза Саня.
- Прости, брат, я под мухой был, ну и… сболтнул лишнего.
- Привет, Артемка! Что за шум, а драки нет? - весело подзадорил Семеныч, подходя к братьям с горячим чайником.
- Да, все в порядке, - с каменным лицом процедил молодой напарник, заливая кипяток в котел.
- Семеныч, ты, пожалуйста, последи за шурпой, а мы с Артемкой отойдем на пару слов.
- Не вопрос, давай шумовку.
Братья отошли за вагончик, и старший продолжил воспитательный процесс:
- Ты ведь знаешь, чем это может закончиться! Как выпьешь - так на подвиги тебя тянет! Я вас туда не пущу!
- Сань, я тогда на тридцать штук попадаю.
- Дать бы тебе по шее, за язык твой болтливый!
- Сань, я больше никогда... ну, честное слово...
- Сколько их будет?
- Трое, и я с ними.
- Сделаем так: часикам к девяти вечера их приводи, я попробую отговорить по-мирному.
- А если не получится?
- Ну, тогда включу вам лифт. И учти - я с вами не пойду, мне одного раза хватило.
- Конечно, Санек, я сам справлюсь.

Около девяти вечера к стройплощадке подъехало такси. Из машины прямо в летнюю ночь вышли четверо парней. Артем, на плечах которого висел небольшой рюкзачок, не стал стучать, а набрал мобильный брата. Через минуту охранник открыл ворота и впустил компанию на территорию стройки, которая освещалась парой прожекторов.
- Здорова, пацаны, - протянул руку Александр. - Ведем себя тихо, чтобы Семеныча не разбудить, он в вагончике у телевизора задремал, и о вашем визите ему знать не надо.

После приветствий старший брат Артема провел всех в вестибюль «свечки». В здании было темно, и только свет прожекторов с улицы пробивался сквозь окна, создавая мистический полумрак в фойе совершенно нового здания. Этого, собственно, и добивался Александр, полагая, что в такой атмосфере отговорить ребят от опасного погружения в иную реальность будет легче.
- Ого, да тут еще муха не сидела, - оценил интерьер плотный и кудрявый представитель Заводского района.
- Что, Кнопарь, может квартирку тут снимешь? - усмехнулся его худощавый друг.

Валера Кнопик был известной личностью Заводского района и имел страсть к ножам с выкидным лезвием, поэтому его кличка не вызывала вопросов.
- Я слышал, что это здание под офисы строилось, а хозяин пропал куда-то на самом интересном месте, - удерживая зубами спичинку, процедил Кнопарь.
- Именно об этом я и хотел сказать пару слов, - перехватил инициативу Саня и продолжил, - хозяин «свечки», более известный в миру как Леня Прицеп, своими мозгами застрял в девяностых. Ему кто-то из друзей посоветовал «сильного» шамана. Дескать, если этот фраер с бубном совершит в здании обряд на прибыль, то потом бабло рекой потечет. Поскольку Леня Прицеп имел нездоровую страсть к цифре «двадцать один», то на двадцать первом этаже он зарезервировал для себя апартаменты и присвоил им номер... двадцать один. Притащив туда этого «индейца», Леня уехал по делам. Время было около семи вечера. Через пару часов, Леня Прицеп вернулся в «свечку». Узнав, что шаман еще не выходил, уехал за ним на лифте. Больше ни Леню, ни Шамана никто не видел. О том, что полиция никого не нашла, говорить излишне. Но все это - полбеды, все рассказанное выше - из разряда общеизвестной информации. А вот то, что было дальше - мало кто знает.

Через неделю после пропажи Лени с шаманом на стройку заявляется бригада таджиков-отделочников в количестве пяти гастарбайтеров и просит пустить их на двадцать первый этаж, чтобы забрать там свои вещи. Я всех их знаю, и про забытый инструмент в «двадцать первом» кабинете - тоже в курсе. Включаю лифт, они уезжают. Время было девять вечера. Вниз спустился только один, и... только через три недели. Шарип его зовут, самый молодой из бригады. Вышел из здания в мою смену. Весь седой, «кукушка» съехала напрочь, повторяет одну фразу на ломаном русском: «не матерись, зеркало не смотри». Увезли в дурку, ничего от него добиться не смогли. Остальных больше никто никогда не видел.

Полумрак совершенно нового здания делал свое дело. Уходящий в темноту лестничный марш навевал мысли о двадцать одном этаже черной пустоты, и рассказ Сани, конечно, произвел впечатление на парней.
- Я так понял, вы с Артемом туда тоже ходили? - как-то вопросительно посмотрел на Саню Кнопарь.
- Да, мы с Тёмкой долго размышляли над этим, а когда сложили все факты, то выстроили приблизительную картину событий, - охранник почесал затылок и продолжил. – Шаман, скорее всего, действительно был непростой. И, похоже, пока он общался с какой-то нечистью, в комнату вошел Леня Прицеп, и как всегда - выругался матом. Именно в этот момент что-то и пошло не так. Видимо, ритуал категорически не подразумевал присутствие посторонних и, тем более, матерных выражений. Помните фразу Шарипа? «Матом не ругайся, зеркало не смотри…»
- В общем, однажды после всех этих событий стукнула нам с Тёмкой в голову нехорошая жидкость, и решили мы проверить свою теорию. Поднялись на последний этаж, вошли в «двадцать первую комнату» и в двадцать одну минуту десятого... выругались матом.
Тут Александр, глядя прямо на пацанов, взял длинную паузу.
- Ну, иии... - не выдержал худощавый Эдик.
- Они все там... И шаман, и Леня, и таджики, - почти шепотом продолжил Саня. - Мы неделю с Тёмкой оттуда выбирались. У «свечки» образовалась некая жуткая фантомная копия, а «двадцать первая» комната - это вход в нее. Так вот, все, кто пропал, теперь бродят по этой фантомной «свечке», а выход для них закрыт.
- И я вам очень не рекомендую встречаться с ними, - в абсолютной тишине завершил свое повествование Александр.

Снова повисла пауза. Было видно, что парней терзали сомнения.

- Ребята, я предлагаю аннулировать ваш спор и всем остаться при своих деньгах, - попытался разрулить ситуацию Саня.
- Не канает, - прохрипел Эдик по кличке Кощей. - Мы при свидетелях спорили, пацаны на районе не поймут.
- Санек, мы, конечно, много городских легенд слышали, но речь идет о тридцатнике, - поддержал Кощея рыжий Стас. – Поэтому, давай сделаем так: мы с Артёмкой оставляем тебе по тридцать тысяч, потом поднимаемся в «двадцать первую комнату», покрываем ее толстым слоем мата, спускаемся к тебе и забираем свой выигрыш.
- Одно условие, - прищурился Саня. - Если вы не приходите за деньгами до шести ноль-ноль утра, то выигрыш достается Артёму.
- По рукам, - протянул деньги Стас.

Саня собрал деньги спорщиков в одну кучку и положил во внутренний карман.

- Здание полностью обесточено, рубильники опломбированы, но лифт я включить могу. Эту возможность оставили для экстренных случаев, - глядя на часы, произнес охранник и добавил, - я иду в подвал, включать лифт. А у вас есть десять минут, чтобы добраться до "двадцать первого" кабинета: как только кнопка засветится - жмите и поднимайтесь.
Артем кивнул, и его брат скрылся в темноте длинного коридора. Через пару минут кнопка вспыхнула красным пятачком, и четверо парней вошли в кабинку лифта.
Двадцать первый этаж встретил гостей темнотой и гробовой тишиной. Несмотря на то, что ребята с «Заводского» не очень верили в Сашкин рассказ, где-то внутри каждый чувствовал какое-то напряжение. Сильнее всех напрягался Артём, он уже бывал там и совсем не горел желанием повторять эту экскурсию. Но тридцать тысяч, которые он занял на пару дней у дяди Володи, надо было обязательно вернуть.
До комнаты «двадцать один», все шли молча. И только гулкий звук шагов разносился по длинному темному коридору, по обеим сторонам которого тянулись бесконечные вереницы дверей.
Добравшись до искомой двери, Артём остановился и зачем-то оглянулся по сторонам, затем осторожно открыл ее, и все четверо вошли в просторный офис. Дверь осталась открытой.

Большая комната была совершенно пустой, пол покрыт керамической плиткой, на стенах - обои под покраску. Противоположная от входа стена представляла собой панорамный стеклопакет от потолка до пола, через который открывался фантастический вид на ночной город, освещаемый не менее фантастической Луной.

Залитая лунным светом комната на самом верху здания напоминала рубку космического корабля, который приземлился на загадочной планете. Красота момента впечатляла, и все молча наслаждались таинственным узором ночных огней с высоты двадцать первого этажа.

- Парни, у нас ровно одна минута чтобы произнести «заветные слова», - глядя на часы, произнес Артём.
В следующую секунду Стас оформил словами все свое восхищение этим видом. Причем его хвалебная ода содержала всего три цензурных слова: «Да здесь просто...». А дальше свой восторг он облек в такие хитросплетения могучего Русского Матерного, что стоящие рядом друзья не смогли больше ничего добавить и только уважительно покачали головами.

Сказанного Стасом с лихвой хватило для того, чтобы запустилась какая-то мистическая последовательность. Сначала все почувствовали, как здание дрогнуло. После чего громко шарахнула сама по себе захлопнувшаяся дверь.
Все резко обернулись на звук, а вздрогнувший от неожиданности Кнопарь, не стесняясь в выражениях, поведал краткую биографию этой двери. Впрочем, вспомнив суть спора, он осекся: ведь теперь испуг может стоить выигрыша.
- Прежде, чем мы выйдем за дверь, хочу озвучить еще пару правил, кроме тех, что бормотал Шарип, - произнес Артём. - Не возвращаться наверх и ни с кем из посторонних не вступать в контакт.
- Даже и не собирались, - усмехнулся Кощей. – Мы, Тёма, сейчас дружно в лифт и на первый этаж, за нашими денежками. Хочешь - давай с нами! Сейчас пацанов с района подтянем и забуримся в какой-нибудь кабак - отмечать выигрыш.
После этих слов Кощей открыл дверь и решительно пошел в сторону лифта, остальные зашагали за ним.
Никто из молодых людей даже не оглянулся на панорамное окно и не увидел тех изменений, которые произошли за ним после пробежавшей по стеклу зыбкой ряби…
Дошагав до конца коридора, Кощей резко остановился и уставился на стену, как известное рогатое животное, которое увидело новые ворота.
- Че за нах? Где лифт? - возмущенно произнес он и стал ощупывать руками то место на стене, где еще недавно была дверь лифта.
Артем шел последним и смог вдоволь полюбоваться недоумением, которое испытали подоспевшие к Кощею друзья.
- Опа, лифт сперли! - выдал Стас.
- Что за фокусы, Тёма? - посмотрел на Артёма Кощей.
- Парни, я же вас предупреждал, мы сейчас находимся не в той «свечке», в которую входили. Это - другая реальность, тут все по-другому.
- Да ладно, не заливай, нас такими выкрутасами не разведешь, нам не западло и по ступенькам сойти, - махнул рукой Кощей и, свернув на лестничную площадку, побежал вниз. Стас и Кнопарь последовали его примеру.
Артём, зная, что торопиться бессмысленно, зашагал вниз по лестничным пролетам, на которые падал лунный свет из окон в конце коридора каждого этажа.

Казалось, что бесконечный серпантин ведет в самые глубины Преисподней. Какое-то время до Артёма доносились звуки шагов бежавших вниз парней, но вскоре и эти звуки стихли. В атмосфере абсолютной тишины и полумрака не хотелось шуметь и самому. Вероятно, включались какие-то древние инстинкты, которые, помимо осторожности в движениях, заставляли еще и напряженно прислушиваться к окружающей обстановке.

Вынув из кармана мобильник и ожидаемо убедившись, что связи нет, Артём положил его назад и продолжил бесшумный спуск.
Через какое-то время он стал улавливать звуки возбужденной беседы и почувствовал вонь. Преодолев несколько лестничных маршей, он увидел парней. Кощей сидел на ступеньке, а Стас с Кнопарем стояли на лестничной площадке. В их глазах читалась растерянность.
- Артём, как такое может быть?! - ткнул пальцем Стас куда-то вниз.
Подойдя к нему, Артём увидел странную картину. Ступени уходили в грязную, воняющую тухлятиной воду. Путь вниз был отрезан.
- И это при том, что в окно не видно города! - продолжал возмущаться Стас. - Там только Луна, а внизу все в облаках! До горизонта! Земли ни хрена не видно! Не могла же «свечка» вдруг вырасти до стратосферы!
- Ребят, ну я пытался вам все объяснить, вы ведь не слушаете, - развел руками Артём. - Мы с вами в другой реальности! Это фантомная копия «свечки», и тут все не так, как в нашем мире.
- И, как же мы дальше пойдем?! Лифта нет! Ступени затопило вонючим болотом! - начал заводиться Кощей.
- А никак! - повернулся к Кощею Артём. – Это привал, пацаны! «Свечка» желает, чтобы мы немного потусовались на этом этаже.
- Кто желает?! - вытаращил глаза Кощей.
- Да не знаю я, кто желает, но мы дальше не пройдем, пока... пока не увидим то, что нам хотят показать.
- Что за бред Тёма?! - не унимался Кощей.
Артём вошел в коридор, вытянул руку вдоль вереницы дверей и произнес:
- Теперь на каждом этаже есть кабинет номер «двадцать один», и время от времени кто-то или что-то будет вынуждать нас делать привал. Когда нам можно будет продолжать путь, решит оно или он... В общем - не знаю кто. Для ясности: мы с братом решили, что эти правила устанавливает сама «свечка». Сейчас мы должны... Блин…
Артём заметно нервничал.
- Нам надо пройти мимо вон той открытой двери и дойти до комнаты «двадцать один», - собравшись, продолжил он.
Напряжение Артёма передалось всем.
- А что за той открытой дверью? - покосился на Тёму Кнопарь.
- Не знаю, но ни в коем случае туда не входите! Просто идем мимо и не вступаем в контакт.
- С кем? - прохрипел Кнопарь.
- Да не знаю! Пошли уже, другого выхода все равно нет. Не век же нам тут стоять и тухлятину нюхать, - сказав это, Артём нерешительно зашагал по тускло освещенному коридору. Ребята, переглянувшись, последовали за ним.
Чем ближе они подходили к открытой двери, тем явственней слышалось какое-то бормотание, или тихое горловое пение, причем голос был не один.

Артём первым подошел к распахнутой двери. То, что он увидел, заставило его передернуться. В полумраке кабинета, прямо из пола торчал большой деревянный истукан, перед ним стояла чашка, из которой шел дым. Рядом с истуканом, в позе лотоса примерно в метре над полом, в клубах дыма парил утыканный перьями шаман.
Но самым ужасным в этой картине было его лицо. Вместо одного, оно имело целых три рта. Один - где и положено, а остальные два находились там, где должны быть глаза. Все три рта разными голосами монотонно бубнили какое-то заклинание. Голоса были настолько неприятными, что по телу бежали мурашки. Когда к двери подошли остальные, ими овладела какая-то коллективная оторопь. Четверо парней, как загипнотизированные, стояли в коридоре и смотрели на зависшего в воздухе шамана. Казалось, что жуткое трио потусторонних голосов вводило ребят в транс. Внезапно два верхних рта на морщинистом лице шамана широко раскрылись, и прямо из-за гнилых зубов на парней уставилась пара белых глазных яблок с черными зрачками. Все четверо чуть не подпрыгнули от неожиданности. Но эта встряска позволила стряхнуть гипнотическую оторопь, и все четверо пошли дальше по коридору.

Когда Артём уже увидел кабинет с номером «двадцать один», по коридору разлился шёпот. Он был очень тихим, но проникал прямо в мозг каждого. Все отчетливо услышали фразу: «Кощей, хочешь знать, с кем изменяет тебе Марго?». Кощей шел последним и буквально остолбенел от услышанного. Все обернулись и увидели на его лице целый спектр эмоций. Там была смесь из удивления, страха и любопытства. Он медленно развернулся и пошел к шаману. Артём среагировал быстро, подскочив к Кощею, который как кролик к удаву зашагал в сторону открытой двери, схватил его за одежду и силком потащил в «двадцать первый» кабинет.

Когда все оказались внутри, Артём захлопнул дверь и, повернувшись к парням, тихо, но очень серьезно произнес:
- Я же просил, в контакт не вступать!
Тут не выдержали нервы у Кнопаря, он буквально набросился на Артёма и, схватив его за грудки, заорал:
- Да пошел ты лесом, придурок! Ты куда нас завел?! Как мы будем выбираться отсюда?!
Стас, сообразив, что драка сейчас совсем не нужна, кинулся разнимать. Но оттащить вцепившегося, словно клеща, Кнопаря было непросто. Его глаза буквально пылали яростью. Он готов был разорвать Артёма.
- Хорош бузить, ты сам подписался сюда сходить! - заламывая Кнопарю руку, успокаивал друга Стас. -Тебя предупреждали, что тут хрень какая-то происходит!
Кнопарь, стиснув зубы, пыхтел, как носорог, и пытался высвободить руки, чтобы ударить Артёма, но ему никак не удавалось это сделать.
В какой-то момент Артем уловил, что в комнате нет Кощея, а дверь открыта.
- Кощея нет, пацаны! Он к шаману ушел! Его вернуть надо!
Стас и Кнопарь обернулись к двери, в этот момент Артём оттолкнул соперника и бросился в коридор. Последнее, что он увидел, это то, как захлопнулась дверь в комнату шамана. Коридор был пуст.
- Твою дивизию! - вырвалось у растерянного Артёма.
Тяжело дышащие после потасовки парни тоже выскочили в коридор. Какое-то время все молча смотрели на дверь.
- Может, открыть дверь? - предложил Стас.
Но в эту секунду из комнаты шамана раздался нечеловеческий вопль Кощея:
- Кнопаааарь! Я убью тебя, падлаааа!
В этом крике было столько горя и ненависти, что Кнопарь, не задумываясь, как ошпаренный побежал к лестничной площадке.
- Валим! Валим! - крикнул Артём Стасу, и они помчались вслед за ним.
Кнопарь помнил, что дороги вниз нет, но, зная ревность Кощея, он испытал такой ужас, что вопреки предупреждениям Артёма планировал бежать вверх. Артём, заподозрив неладное, смог обогнать ошалевшего Кнопаря и уже на лестничной площадке, убедившись, что путь вниз свободен, перенаправил этого «казанову» вместе со Стасом вниз. Втроем, перемахивая по пять или шесть ступеней и создавая неимоверный грохот, парни, как валуны с горного склона, неслись к подножию здания. Преодолев от страха неимоверное количество этажей, беглецы окончательно выбились из сил. Артём со Стасом, тяжело дыша, буквально свалились на бетон лестничной площадки. Кнопарь, как наиболее испугавшийся, смог пробежать еще пару пролетов, но тоже упал от изнеможения, и его свистящее дыхание доносилось откуда-то снизу. Никакой погони слышно не было, но почему-то страх не отпускал. Легкие горели огнем и готовы были выпрыгнуть из груди, и никто не мог вымолвить ни слова.

Первым отдышался Стас. Он подполз к перилам и хрипящим голосом крикнул вниз:
- Кнопарь... Это правда?
В ответ - тишина.
- Кнопарь... Ты скотина! Когда Кощей будет тебя убивать, я ему помогу!
Снова ни звука снизу.
- А кстати, Тёма, мы-то зачем убегали? К нам ведь у Кощея претензий нет.
- Это уже был не Кощей. Вернее, не совсем он.
- Как это? – пытался понять Стас.
- Я ведь предупреждал, что контактировать тут ни с кем нельзя. Кощей теперь не владеет собой. Сама его сущность изменилась. Он теперь больше демон, чем тот, кого вы знали. И навсегда останется в «свечке».
- Да ну нафиг, Тёма! А чего мы его родителям скажем?
- А ты уверен, что мы сами отсюда выберемся?
- В смысле?
- В коромысле! Мы в другом измерении, блин! Тут вообще непонятно, что происходит! Ты глаза разуй, Стас!
- Ну ты ведь с братаном как-то выбрался…
- Для этого много сил надо, как физических, так и духовных, плюс осторожность и везение. В общем, тут невозможно быть уверенным, что выберешься. Похоже, в «свечке» каждый раз все по-разному происходит. Один раз она тебя отпустит, а вот второй... не факт.
- И что нам теперь делать, Тём?
- Шагать вниз, строго выполнять все правила и быть предельно осторожными, тогда есть шанс.
На лице Стаса явно читался страх, он сел на ступеньку и, обхватив голову руками, процедил:
- Вот я дурак, за какую-то паршивую тридцатку на такую хрень подписался. Мы ведь тебе не поверили, Тёмка, думали - развести нас хочешь.
- Да я сам не поверил, когда в первый раз сюда попал, - прокряхтел Артём, вставая на ноги. - Надо топать потихоньку, а то Кощей может догнать, и тогда нам всем мало не покажется.
- Тёмка, мы этажей двести, наверное, пробежали, а этим ступеням конца-края не видать! Как такое может быть?
- Я не знаю, принимай это, как есть.
- А когда до первого этажа дойдем? - не унимался Стас, шагая за Артёмом.
- Этого я тоже не знаю. Когда «свечка» решит нас выпустить, тогда и дойдем.
Проходя мимо сидящего на площадке Кнопаря, Стас бросил презрительный взгляд. Кнопарь молча смотрел в одну точку.
- Пошли! Чего расселся?! – кинул, не оборачиваясь, Артём, спустившись на несколько ступеней ниже.
Кнопарь лениво поднялся и, выдерживая небольшое расстояние, зашагал вслед. Трое парней продолжили свой путь вниз по бесконечной спирали из бетонных ступеней.

Вскоре они стали замечать, что окружавшая их тишина стала нарушаться звуками. Невозможно было понять, откуда именно они доносятся. Звуки как будто существовали сами по себе. Иногда слышалось карканье ворона, затем скрип ржавых качелей, шум дождя или шепот. Казалось, что кто-то хочет свести пленников «свечки» с ума.

Атмосфера фантомного здания сильно давила на психику. И когда Стас с Кнопарем догнали внезапно остановившегося Артёма, то не поверили своим глазам. Артём стоял на краю лестничной площадки, за которой ступеньки прерывались. Их просто не было. Вниз уходила вертикальная темная шахта без малейших признаков лестничного марша.
Стоя на краю площадки, которая как-бы парила над бездонным колодцем, Артём отрешенно смотрел вниз. Стас глянул в просвет между перилами и увидел череду коридорных дверей, которые уходили вниз, вдоль задней стены этого колодца.
- Это привал, - дрожащим голосом произнес Артем.

«Двадцать первый» кабинет встретил гостей совершенно фантастическим видом из огромного окна. Картина просто завораживала. С ночного неба Луна освещала бесконечный ковер из плотных облаков, который простирался во все стороны до горизонта. Глядя в окно, казалось, что стоишь на краю Вселенной, и стоит сделать всего шаг, как ты сможешь погулять по облачной равнине. Впрочем, романтика сейчас не шла никому в голову. Все смертельно устали и буквально рухнули на пол, несколько часов отдыха были совершенно необходимы.

- Что дальше? - повернул к Артёму голову Стас.
- Ждем, пока откроется проход.

Кнопарь прилег у стены немного в стороне от Стаса с Артёмом и закрыл глаза. Парни перекинулись еще парой фраз, и Артём не заметил, как погрузился в сон. Во сне он видел какой-то винегрет событий. Там был брат, который что-то рассказывал, потом бесконечные ступени, летающие шаманы, странные звуки. Потом послышался стук. Сначала осторожный, потом все сильнее и сильнее. Как будто стучали костяшками пальцев по стеклу. Потом голос, нет - это были несколько противных голосов, которые говорили синхронно. Сначала вкрадчивое и осторожное: «Кнопааарь, Кнопааарик, открой…». Потом погромче, но все так же вкрадчиво: «Открой мне, Кнопааарик, тут хооолодно…».

Это уже был не сон, сердце Артёма заколотилось, и он открыл глаза. То, что он увидел, заставило зашевелится его волосы. Снаружи по панорамному стеклопакету на четвереньках ползал Кощей. Он двигался рывками, как двигается муха, когда ползает по поверхности. Кощей, как огромное насекомое, метался по совершенно вертикальной стеклянной стене, при этом через двойной стеклопакет были отчетливо слышны его многоголосые просьбы:

- Кнопааарь, впустиии меня. Мы ведь с тобой друзьяяя. Открой окно, Кнопааарик.

Совершенно жуткий хор голосов, которые издавал Кощей, видимо, действовал на Кнопаря как-то гипнотически, и тот медленно и с закрытыми глазами двигался к окну с явным намерением выполнить просьбу. Артём вскочил как ужаленный и, подбежав, ухватил Кнопаря за ремень, когда тот уже был в метре от окна. Удерживая его таким образом, он стал оттаскивать этого лунатика подальше от Кощея. Кнопарь, словно зомбированный, вяло сопротивлялся и пытался продолжить свой путь, но у него это плохо получалось. Артём попытался растормошить Кнопаря, но тщетно - тот был как будто под наркозом.

- Ёёёхарный бабай! - выдал проснувшийся и совершенно ошалевший Стас. - Как он там очутился?!

Стас неистово тер глаза, видимо, не совсем доверяя своим органам зрения. Кощей, увидев, что окно ему не откроют, стал сильно нервничать и метаться еще быстрее. Его уговоры переросли в крик, от которого закладывало уши:

- Откройте окно, твари!!! Впустите меняяя!!! Впустите!!! Кнопарь, паскуда, открывааай!!! Впусти меня!!!

Артём со Стасом как ошалевшие таращились на жуткую картину. Казалось, еще чуть-чуть - и стекло разлетится вдребезги от оглушительного демонического крика. Но в следующий момент существо за окном, которое когда-то было Кощеем, просто камнем полетело вниз, и все стихло.

Кнопарь сразу очнулся и стал водить выпученными глазами по сторонам.
- Че за фигня? Где я? - выпалил он.

Парни еще были оглушены и сами плохо понимали, что это было, поэтому он не дождался ответа. Минутная тишина прервалась громкой музыкой снизу. Потом стали раздаваться голоса и смех.

- Там чего, гулянка? - вытаращился на Артёма Кнопарь. - Мможет... пойдем проверим?

Артём, глядя прямо в глаза Кнопарю, молча повертел головой. Тем временем гулянка набирала обороты. Трое парней стояли как вкопанные и смотрели в пол. А внизу звонко смеялись девчонки, и громко галдели мужские голоса. Но еще больший ступор сковал ребят, когда они стали узнавать свои голоса. Там внизу веселились... они сами. Через какое-то время стали слышны агрессивные крики и ругань, похоже разгорелась драка. Послышались глухие удары, звон бьющегося стекла. Потом пронзительный женский крик:

- Ааааа, Кощей, ты убил его! Ты его убил! Он мертв!

Затем плачь и всхлипывания, убегающие шаги ног, явно на каблуках, стук захлопнувшейся двери... И тишина. В странной комнате, где-то над облаками, трое парней стояли как изваяния и напряженно прислушивались к этой тишине. Но она безоговорочно вступила в свои права, и ни один звук не смел ее нарушить.

- Думаю, пора идти, - прошептал Артём, не отводя взгляда от пола.
Идти никому не хотелось, страх холодным пауком ползал где-то по спине и буквально сковывал ноги.
- Надо идти, - немного тверже произнес Артём. - Иначе никогда не выберемся.

После этой фразы он на несгибающихся ногах медленно пошел в коридор. Стас и Кнопарь усилием воли заставили шевелится и свои ноги. От лестничной площадки вниз уходили ступени, как будто они всегда тут и были. Все привыкли к странностям «свечки» и, совершенно не удивляясь увиденному, продолжили путь к первому этажу. Картина однообразия сильно утомляла. Десять ступеней, поворот, снова десять ступеней, и опять поворот. Преодолев около сотни этажей, Артём решил, что надо передохнуть и подкрепиться. Парни поддержали идею и решили расположиться прямо на полу в коридоре, так как там было светлее, чем на лестничной площадке. Артем снял рюкзачок и извлек из него баклажку газировки и пару пакетов с овсяным печеньем.

- Тёмыч, ну ты продуман, даже перекус захватил, - запивая печеньки газировкой, произнес довольный Стас.
- Ну, так у меня уже опыт есть. А в первый раз все, что у нас было - это пакет чипсов, да вода из-под крана в туалетах.
- Так тут вода есть? - удивился Стас.
- Да... Как ни странно, электричества нет, а вода на всех этажах имеется.
- Кстати, насчет туалета... Надо бы посетить, - пробормотал, вставая с пола, Кнопарь и направился к двери с буквой «М».
Сытное овсяное печенье хорошо утоляло голод, и настроение у ребят немного повысилось.
- Стас, а кто такая Марго? - воспользовавшись отсутствием Кнопаря, спросил Артём.
- Маргарита. Это девушка Кощея. Он в ней души не чаял, ревновал жутко. А Кнопарь с гнильцой оказался, сволочь. Да и Марго, выходит, вертихвостка, блин.
- Слушай Артём, а как ты узнал об этих правилах? Ну, что назад нельзя возвращаться и в контакт вступать.
Артём прищурился, немного помолчал и тихо произнес:
- Знаешь... Мы ведь тогда не вдвоем с Саньком сюда попали...
Рассказ Артёма прервался звуком ударов и бьющегося стекала, которые донеслись из туалета.
- Кнопарь! – крикнул, вскакивая на ноги, Артём.
Снова глухие удары и дождь из стеклянных осколков. Парни кинулись к туалету и распахнули дверь. На полу лежал Кнопарь с размозженной головой, зеркало над умывальником было разбито, в раковине и на полу – осколки, вымазанные кровью.
- Зеркало, блин! Он в зеркало посмотрел! Твою ж налево! - сокрушался Артём.
- Кнопарь, ты живой? - осторожно позвал Стас, теребя его за плечо.

Лицо Кнопаря превратилось в какое-то месиво, из которого торчали осколки окровавленного стекла. А размер лужи крови, растекающейся вокруг его головы, не оставлял никаких надежд.
- Тёмыч, похоже - Кнопарь того … ласты склеил. Неужели это он сам себя так?
- Не думаю. Просто, когда он в зеркало посмотрел, то... как-бы перестал себя контролировать.
- Блин, и чего теперь с ним делать? Не оставлять же в туалете?
- Ну да, давай перенесем его в «двадцать первую».

Взяв тело за руки и ноги, парни отнесли его в «двадцать первый» кабинет и уложили на полу. Разбитая голова оставила красную дорожку от самого туалета. Освещаемый Луной полутемный кабинет с трупом на полу стал выглядеть особенно зловеще, и ребята поспешили его покинуть. Когда они уже дошли до лестничной площадки, произошло то, отчего на их головах зашевелились волосы. Из кабинета раздался истошный женский крик:

- Ааааа, Кощей, ты убил его! Ты его убил! Он мертв!
Пацаны невольно остолбенели у входа на площадку.
- Это голос Марго, - испуганно прошептал Стас.
- Валим отсюда, - бросил на ходу не менее испуганный Артём, и семимильными шагами побежал вниз.
Долго уговаривать Стаса не пришлось. Сначала этажи мелькали очень быстро, но со временем парни замедлили бег, а потом и вовсе перешли на неторопливую ходьбу.
- Слушай, Тёмыч, а ты сам-то как думаешь, что это за место такое?
- Брат мой - человек верующий и, когда мы в первый раз отсюда выбрались, принес книжку одну из церкви. Там рассказывалось про то, что душа каждого умершего, восходя на небеса, проходит сквозь мытарства.
- Это испытания, что ли?
- Ну да, это типа фильтр такой многоуровневый. И на каждом уровне душа тестируется на соответствие разным грехам. На одном уровне, к примеру, жадность, на другом - пьянство, на третьем – воровство, и так далее. И где совпадет душевный порок с грехом данного уровня, там душа и остается на веки.
- Так мы что, в эти мытарства попали?
- Вероятно, тот шаман что-то перемудрил со своими заклинаниями и пробил дыру между нашим миром и потусторонним, куда души умерших попадают.
- Блин, но мы-то вроде... живые еще? - как-то неуверенно спросил Стас.
- Именно поэтому у нас есть шанс вернутся обратно. Шанс слабый, но он есть.
- Я теперь понял, почему Кощей все-таки зашел в комнату к шаману, он ведь повернут был на всяких гаданиях и гороскопах, - немного подумав, сказал Стас.
- Вот оно что... Ну да, все верно... Тут порочные пристрастия как-бы резко усиливаются, и душа человека уже не способна сопротивляться... Хотя многие и в нашем-то мире не находят сил отказаться от пагубных привычек, а тут тем более...

Артём прервался, увидев очередную преграду. Проход был завален строительным мусором. Битый кирпич, куски бетона, обрезки ржавой арматуры. Все это полностью заполняло лестничную клетку следующего этажа. Привалы в «свечке» не сулили ничего хорошего, и парни со страхом осознали, что подошли к очередному мытарству. В череде дверей коридора была одна открытая, и оттуда лилась тихая клубная музыка. Стас почувствовал что-то неладное и выпалил:

- Может, тут останемся? Что-то не хочется мне туда идти.
- Если не заглянем туда, то проход никогда не откроется, у нас другого выхода нет, - напряженно пробормотал Артём, и ребята осторожно пошли по коридору.

Подойдя к открытой двери, они увидели казино. Столы под зеленым сукном, карты, фишки. Все как положено. За игрой сидели четыре таджика и Леня Прицеп: в малиновом пиджаке и с кучей перстней на пальцах. Увидев парней, Прицеп встал из-за стола и радостно воскликнул:
- Ааа, пацаны, здорова! Мы вас заждались! Проходите, сыграем!
Таджики тоже обрадовались так, как будто сто лет знали Артёма и Стаса.
- Салам алейкум, парни, проходите к нам, ваши места свободны! -приглашал самый старший, указывая на свободные стулья за игровым столом.

И тут ребята почувствовали на себе, как «свечка» усиливает страсти. Азарт вырвался на свободу, он закрыл собой все остальные чувства и эмоции, разум затуманился, сердце бешено заколотилось, мозг пульсировал только одной мыслью: «Сегодня мне обязательно повезет». Ладони стали влажными, а ноги сами пошли к столу. В том «своем» мире Артём со Стасом были завсегдатаями подпольных казино и разных частных игровых салонов. Там они часто пересекались, и оба были достаточно азартными игроками. И вот теперь азарт, который они никогда не пытались обуздать, обуздал их самих.
Стас уже присел за стол и взял в руки карты.

- Нам конец, - мелькнуло где-то в глубине сознания Артёма.

В прошлый раз он смог пройти этот уровень только благодаря брату, который буквально за шкирку оттащил его от этого искушения. Но теперь брата рядом не было.

- Сашка, где же ты? - с неземной тоской пронеслась еще одна мысль, когда Артём уже подходил к столу.
Вся компания за столом галдела и радовалась, над головами витал дым кальяна, на столе стоял коньяк... И тут Артём остановился как вкопанный, вернее, он не сам остановился, а как будто его что-то остановило. Какая-то невидимая, но сильная рука обхватила его и не давала идти дальше. В следующую секунду Артём услышал далекий тихий голос. Этот голос был ему до боли знаком. Ну да, это был голос брата, он молился за Артёма. Слова молитвы текли сзади каким-то полушепотом. И чем сильнее молился брат, тем дальше невидимая, но властная рука оттаскивала Артёма от игрового стола. Компания за столом, видя такой оборот, стала не на шутку волноваться. В воздухе раздавались угрозы, и от былой приветливости не осталось и следа. Только Стас сидел за игровым столом спиной к Артёму и совершенно не двигался.

Артём все явственней слышал Сашкину молитву, которая, как аркан, тащила его по коридору к лестничной площадке. Тело Артёма сопротивлялось и, охваченное азартом, стремилось вернуться в комнату. Последнее, что Артём увидел в кабинете, это то, как стала меняться внешность охваченных бешенством игроков. Они стали превращаться в жутких тварей, но в следующий момент Артём был вырван в коридор и больше не видел ужасных метаморфоз. Демоны, от которых уходила жертва, совершенно пришли в ярость и орали проклятия с такой силой, что закладывало уши. Если бы они могли, то растерзали бы Артёма в одну секунду. Но что-то не давало им это сделать. Видимо, таковы были правила. Молитва брата буквально выволокла Артёма на лестничную площадку. Проход уже был свободен, и Артём почувствовал, как морок азарта отпустил его. Долго не думая, парень побежал вниз изо всех сил. Страх подгонял, словно свистящая за спиной плеть. Пулей преодолев этажей десять он выскочил прямо в объятия брата.

Слезы сами брызнули из глаз. Артём обнял Сашку и не мог вымолвить ни слова.
- Тебя три дня не было, - тихо произнес Александр. - Сегодня опять моя смена. Я внезапно задремал, когда стемнело, и во сне увидел, что тебе очень плохо. Сразу проснулся, прибежал в фойе и стал молится за тебя. Ты один?
В ответ - кивок.
- Понятно.

В эту ночь Артём остался в вагончике у брата. На следующий день он отдал долг дяде Володе. А те деньги, что были выиграны в этом жутком споре, Саня предложил раздать нуждающимся в том Храме, куда он ходил, и попросить их молитв за пацанов, что застряли в «свечке». Это все, что они могли для них сделать.

---

Источник: https://vk.com/mysportal

Я спешил домой с работы. Было уже темно и морозно — декабрь месяц, как никак. Поскольку работал я в одном городе, а жил в другом, то приходилось ездить на электричке. Утром — на работу, вечером — домой. Дорога занимала чуть меньше часа. Сегодня пятница, настроение приподнятое.

Поднявшись на безлюдную платформу, я стал ждать электричку. На платформе — ни души: она находилась на отшибе, рядом с промзоной, и тут, как правило, всегда народу было немного, а сегодня — совсем пусто.

Достав телефон, я стал чего-то искать в интернете. Как-то тихо подкралась электричка, я еще приятно удивился, что она, прям, на пять минут раньше прискакала — не часто такое бывает. Этот факт только добавил позитива, и я буквально вскочил в её распахнутые двери.

Хотелось уже погреться в теплом вагоне, на улице было градусов двадцать пять с огромным минусом. Войдя в тёплый вагон, я прямо ощутил, как уровень настроения подскочил еще на десяток пунктов. Кроме того, вагон был абсолютно пуст, садись куда хочешь. Красота! Скоро буду дома, а впереди — два дня выходных, на которые у меня куча планов.

Как только я присел поудобнее, электричка тронулась и стала набирать скорость, я было торкнулся в интернет, но не тут-то было — в телефоне как-то разом прервалась вся связь с внешним миром. Я прямо даже не ожидал такой пакости от своего верного Самсунга, две сим карты, и обе не в сети.

Перезагрузил телефон — та же картина. Ну да ладно, эта мелкая неприятность не смогла испортить мне настроения, я достал наушники включил аудиокнигу и в ожидании кондуктора откинулся на спинку.

В наушниках бубнил монотонный голос, и я уснул. Когда проснулся, то в голове проскочила мысль — не проехал ли я мимо, сердце заколотилось, и я сразу посмотрел на время. Еду уже около часа, сейчас должна быть моя станция, но электричка по-прежнему мчит, не сбавляя хода, за окнами — ночь, луна и лес. Бескрайний какой-то лес и справа и слева . В вагоне по-прежнему ни души. Стало как-то не по себе.

Посмотрел на электронное табло с бегущей строкой, но там — пусто. Я снова в телефон — там по-прежнему нет связи.

Дай, думаю, пройду вперед по вагонам, да спрошу у людей, какая была последняя остановка. Телефон с наушниками сунул в карман, иду в следующий вагон — пусто. Иду дальше. Прошел, наверное, пять полутемных вагонов, — ни души! Взгляд упал на кнопку экстренной связи, подхожу к ней, жму.

Из динамиков по перепонкам ударил дикий скрежет и шипение, от неожиданности я аж отскочил назад. Мысли метались в голове, и я не знал, что делать. Посмотрел на стоп-кран, он — сорван.

Правая рука поднялась, чтобы почесать затылок, и тут я вспомнил, что у меня была шапка — я оставил её на сидении в том вагоне, в который вошел на станции. Я спешно двинулся назад за шапкой. По пути подмечаю, что стоп-краны везде сорваны. От этого беспокойство только усиливается. Но, если бы я знал, что меня ждет по дороге в свой вагон, то вовсе бы не пошел назад. Но я не знал...

В общем, преодолеваю я три вагона в направлении хвоста, захожу в следующий, а с противоположного конца в вагон входит оно...
Когда я его увидел, то оцепенел прямо в дверях. Меня прошиб пот, и чуть не подкосились ноги. А из горла вырвался какой-то хрип.

Оно было огромного роста и ширины и медленно шло мне на встречу на огромных босых ногах. По форме ноги были как человеческие только размер... Размер каждой ступни был с детские санки. В вагоне горел один запыленный светильник, он, как луна, освещал мистическую картину, которая казалась мне сном.

Огромные руки существа, с ладонями, как ковши экскаватора, доставали до пола. Его пальцы были толщиной с мою руку, и ему приходилось сутулится чтобы проходить по высоте вагона. Огромный живот свисал над штанами. Этот мутант был одет в форму кондуктора, которая тоже была огромных размеров, но трещала по швам от распирающего её тела. Форма была грязной и изорванной.

Через плечо на ремешке висела большая, потрепанная кондукторская кожаная сумка. Но самым страшным было то, что сидело на плечах — это была огромная лысая голова, вся в шрамах, без глазных яблок, с зашитыми матрасным швом веками. Рот был таких размеров, что в него целиком мог поместится средний арбуз.

Монстр медленно шел вперед, при этом ощупывая каждое сидение своими ручищами. Он тщательно проверял всё пространство в вагоне. Щупал под сидениями, сами сидения и даже ощупывал полки для багажа. При этом он бормотал что-то нечленораздельное, фыркал, похрюкивал и хрипел. Иногда можно было разобрать рычащие слова: «Предъявите билет», — а дальше, — "хр-р-р-р, а-а-а-а-а-а-а-а, ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы, билет, а-а-а-а-а, предъявите...".

Тут вагон тряхнуло, и моё оцепенение прошло, я быстро развернулся и рванул назад. Я пробежал вагонов десять, а, может, и все пятнадцать, пока справа от меня не промелькнула фигура сидящего человека. Мой мозг не сразу среагировал на эту информацию, да и ноги от страха не подчинялись приказу остановиться, поэтому я пронесся до тамбура и там, усилием воли, смог остановить ноги. Развернулся и посмотрел на человека, мужчина дремал у окна приблизительно в середине вагона. Я подскочил к нему чтобы разбудить его. И когда я схватил его за плечо, он проснулся.

— Бежим отсюда, а то нам — конец, там мутант! — взволнованно прокричал я.
— А-а-а, это вы с кондуктором повстречались, — горько ухмыльнулся пассажир.

Я как-то опешил от его спокойствия. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но все слова в голове окончательно запутались.

— Да вы не волнуйтесь, присядьте, я вам сейчас все расскажу, — предложил незнакомец.
Его спокойный тон подействовал на меня, мои ватные ноги согнулись, и я присел напротив собеседника.
А он продолжил:
— Между нами и кондуктором вагонов десять - двенадцать, как вы, наверное, заметили, кондуктор — слеп и двигается очень медленно. На то, чтобы ощупать весь вагон, тамбур и протиснуться в следующий, у него уходит около 20 минут. А значит, до нашего вагона он доберётся часа через три. Так что, у меня есть время для того, чтобы как-то пояснить вам, что тут происходит.

— Что тут происходит? — выпалил я первое, что пришло в голову.
— Меня зовут Георгий Александрович, можно просто — дядя Жора, я — пассажир призрачной электрички, и вы теперь — тоже.

Я отдышался и разглядел попутчика, он был раза в два старше меня, на вид около шестидесяти лет, интеллигентного вида, с небольшой седеющей бородкой, на голове немного мятая темная шляпа, и одет он был в темное пальто, которое тоже выглядело немного мятым.

— Почему вы назвали электричку — призрачной, и когда будет моя станция? — продолжил pacспрашивать я, выбирая наиболее насущные вопросы из тех, что роились в моей голове.
— Вашей станции не будет. Эта электричка находится в другом измерении относительно нашего с вами мира. Сочувственно произнес дядя Жора и продолжил:
— Вам сейчас трудно будет все это понять, но я постараюсь пояснить. Ситуация такова: мы с вами попали в параллельное измерение. Эта электричка иногда останавливается на станциях и забирает пассажиров. Причем, забирает пассажиров из нашего, того измерения в это вот, параллельное. Это всегда только один пассажир. И назад выйти из нее в наш мир невозможно.

— Как это? — недоверчиво спросил я.
— Посмотрите в окно. Что вы видите? — произнес он.
— Там темно, — ответил я.
— Вот именно, — подтвердил мой собеседник, — в этом мире всегда ночь. А электричка мчит среди бескрайней зимней тайги. С обeих сторон — деревья. Бесконечный хвойный океан. И мороз. Я уже больше месяца еду. Хотя, понятие времени тут очень условно. И за окном ничего не меняется. Только изредка бывают станции. Заброшенные, безлюдные, среди бескрайней тайги. И после того, как электричка делает на них остановку, в ней появляется новый пассажир. На последней станции в неё вошли вы.

— А почему же вы не вышли из электрички в этот момент? — cпросил я.
— Тот, кто из неё выходит, остается на заброшенной станции среди морозной тайги вот этого странного мира. И погибает либо от холода либо, — тут мой собеседник замолчал.
— Что ... либо? — прошептал я.
— Вы видели кондуктора? — cпросил он. — Так вот представьте себе, какие монстры водятся в этой тайге. Эта электричка, как обратный клапан, она впускает в свой мир людей из нашего мира, а вот как попасть обратно — я не знаю.

Все это походило на какой-то бред или злой розыгрыш. Я сегодня вечером сел в электричку, чтобы доехать домой, а попал непонятно куда. Связь не работает. Выйти не могу. Но должен же быть какой-то выход.

— Послушайте, а если пройти вперед по движению состава, то можно ведь дойти до электровоза, а там машинисты, — cтал рассуждать я.
— Это тщетно, — прервал меня мой спутник. Во-первых, я даже представить боюсь, как выглядят тут машинисты, а во-вторых, электричка бесконечна, вернее сказать, — безначальна.
— Как такое может быть? — недоумевал я.
— Не забывайте, друг мой, мы с вами находимся в другом мире, тут не работают законы нашего мира. Я больше месяца перемещаюсь вперед по вагонам. Кондуктор подгоняет. В общем, нет у нее начала, а заканчивается она сразу за кондуктором. Когда он проходит очередной вагон, то тот сразу же пропадает. Как будто в воздухе растворяется.

— А кто этот кондуктор? — cпросил я.
— Один из аборигенов этого мира, — пояснил он. — Этот мир населен мутантами, каждый из которых, заточен под определенную задачу. Кроме кондуктора, тут есть дорожные рабочие, кассиры на станционных кассах и даже стражи порядка. Все они крайне агрессивны, и мы для них просто пища. Я видел, как кондуктор съел Германа. Он схватил его свой ручищей как пирожок, сначала откусил голову, а затем сожрал всего Германа без остатка. До сих пор, как вспомню, так ноги подкашиваются.

— Какого Германа? — выдохнул я.
— Герман стал пассажиром через несколько суток после меня. Начал рассказывать дядя Жора. Сутки я отмеряю наручными часами, солнышка ведь тут нет. А потом у Германа возникла теория, что покинуть электричку можно, если оказаться за кондуктором. И Герман решил спрятаться под сидением, в надежде, что кондуктор слепой и не найдет его. Но кондуктор его нащупал.

— Я пытался отговорить Германа, — сокрушался дядя Жора, — но он не слушал меня. А я стоял в тамбуре и наблюдал. И когда кондуктор его схватил … Потом этот хруст черепа... В общем, жуткое зрелище. После увиденного я, наверное, вагонов двадцать пробежал, все не мог успокоиться. До сих пор мурашки по коже.

Дядя Жора замолчал, и я тоже не знал, что сказать; я пытался выстроить какую-нибудь вменяемою картину того, что со мной происходит. Но это было не просто. Мой мозг не вмещал безначальную электричку, не мог понять, как я проник в другой мир и что же делать со всем этим.

— Ты не голодный? — как-то по-отцовски спросил дядя Жора.
Его вопрос выдернул меня из хаоса моих размышлений, и я почувствовал, что зверски хочу есть.
— Да есть немного, — cмутился я.
Дядя Жора выдвинул из-под скамейки спортивную сумку, и стал извлекать из нее свертки.
— Вот курица в фольге, хлеб, помидорки, огурец, полторашка газировки, — перечислял он.
— А откуда у вас еда? — yдивился я. — Ведь вы тут уже давно...
— Это еще одна странность этой электрички, — разворачивая курицу, стал пояснять он. — Дело в том, что продвигаясь по вагонам, мы обнаруживаем в некоторых из них разные сумки с едой и водой, они выглядят так, как будто пассажир вышел на своей станции и забыл свою кладь. А откуда реально берутся эти сумки — мы не знаем. Такое ощущение, что кто-то не желает, чтобы мы тут умерли с голоду.

— А что, кроме нас тут еще есть пассажиры? — жуя курицу, спросил я.
— Да, Леха и Сергей. Но они ушли далеко вперед. Леха, как-то нашел записку, в которой говорилось, что в электричке есть портал, через который можно вернуться в наш мир. Неизвестный пассажир пояснял в ней, что этот портал постоянно движется вперед по вагонам, он как-то синхронизирован с кондуктором и находится всегда впереди него на тысячу вагонов... Вот они и пошли его искать. Им кажется, что они найдут выход, — нарезая помидорки и хлеб, рассказывал дядя Жора. Но я думаю, что нет никакого портала, поэтому я не спешу.

В небе за окнами висела огромная луна, освещая бледно-пепельным светом бескрайнюю тайгу. Колеса, словно копыта какого-то мифического коня, ритмично стучали по железной дороге. Два человека в полумраке ели курицу в пустом вагоне странной электрички без начала, которая неслась неизвестно куда по просторам непонятного мира.
— Более мистическую картину и представить сложно, — подумал я, похрустывая огурцом.

— Нам пора выдвигаться, произнес Дядя Жора, глянув на часы, — кондуктор скоро будет здесь.
— Да, кстати, вы так и не представились, молодой человек. Как вас зовут? — продолжил он.
— Валера. И можно на -ты, — ответил я.
— Очень приятно, — прокряхтел он, вставая. — Давай-ка, Валера, сматывать отсюда, пока кондуктор не пришел.

Дядя Жора взял свою сумку, и мы пошли по пустым вагонам, подальше от кондуктора.
— Считай пройденные вагоны, и я буду считать, потом сравним, — oбратился он ко мне.
И я стал загибать пальцы, проходя очередной вагон.

Мы прошли семь вагонов и перед дверью восьмого дядя Жора резко остановился и поднял руку. Я понял его жест и тоже замер. Через секунду он показал пальцем в сумеречное пространство вагона перед нами. Я пригляделся и увидел лежащего на полу человека. Он лежал между рядами сидений, ногами к нам, и в правой ладони его было зажато что-то белое. Человек не двигался, и лишь электричка покачивала его из стороны в сторону.

— Время от времени, — начал шептать дядя Жора, — электричка преподносит пассажирам вагон с сюрпризом. Сюрпризы бывают разные, но, как правило, всегда смертельно опасные. Как будто злой экспериментатор проводит над нами опасные опыты. В эти моменты надо быть крайне осторожным.
— Что будем делать? — прошептал я.
— Ты стой тут, а я пойду гляну, — тихо скомандовал дядя Жора.

Он опустил сумку на пол, медленно раздвинул двери вагона ровно на столько, чтобы протиснуться боком, и, крадучись, двинулся к фигуре на полу. Я, готовый в любую секунду прийти ему на помощь, остался наблюдать. Подкравшись к лежащему на полу, он наклонился, потом потрогал его рукой и через секунду резко отпрянул, и присел рядом на сидение. Потом жестом позвал меня. Я осторожно приблизился.

— Это Сергей, — скорбно произнес дядя Жора. — Он мертв, — он наклонился и вытащил из ладони Сергея листик бумаги. Это была записка от Лёхи.
— Я так и не понял что произошло, — писал в своей записке Леха, — Сергей сказал, что хочет, пардон, отлить и остался в тамбуре, а я пошел в следующий вагон. Ждал его минут десять, потом пошел за ним. А его нет. Прошел назад еще три вагона. Пусто. Подумал, что он решил вернутся к вам, и не стал его больше искать. Двинул вперед в поисках портала, а через 14 вагонов вижу его на полу, мертвого. Без признаков насилия. Но как он оказался впереди меня!? Почти на десять вагонов! Дядя Жора будьте осторожны!

— Блин, и что теперь с трупом делать? Похоронить негде. И так оставлять вроде неудобно. Может сожжем? Кремация — это ведь как похороны, — предложил я, — и пусть весь вагон сгорит к едренe фенe. Что нам терять?
— Ни в коем случае! Нe вздумай ничего поджигать! — заволновался дядя Жора. — Мы уже пробовали спалить вагон, думали подожжем его прямо перед кондуктором, и если кондуктор в нем сгорит, то мы в своё измерение попадем. Да не тут-то было. Как только костер из сидений стали разводить, тут же появился пожарный. Где-то в тамбуре материализовался со стороны кондуктора. Монстр, я тебе скажу, не хуже кондуктора, только зрячий и в шлеме. Да еще багор у него и огнетушитель. Мы чуть кирпичей не отложили, когда его увидели. А он огонь из огнетушителя потушил, багор наперевес и, — за нами бегом. Ревет, как раненый бык. Двери между вагонами пинками вышибает. Не знаю, сколько вагонов мы от него бежали. И когда я упал без сил, то подумал: кранты мне. Но он исчез так же внезапно, как и появился. В общем, с огнем тут баловать не советую.

— Да тут я вижу особо не забалуешь, — впечатлился рассказом я.
— А чей это багаж? — yказал я пальцем на темный рюкзачок на полу, под одним из сидений.
— Не знаю, давай глянем, — предложил Дядя Жора.

Я поставил рюкзак на сидение, открыл молнию, и мы стали изучать содержимое. В нем оказалось несколько вареных яиц, нарезка сырокопченой колбасы, немного хлеба, пара яблок и термос с горячим чаем. Во внутреннем кармашке рюкзачка мы нашли немного денег — около двух тысяч рублей, какие-то чеки, ключи и билет на эту электричку. И тут, при виде этого билетa, у меня возникла идея.

— Дядь Жор, ведь кондуктор требует билет, а давай попробуем ему этот билет предъявить. Мы ведь тогда окажемся по ту сторону от кондуктора и сможем в свой мир попасть.
— Ну во-первых, у нас только один билет, — cтал рассуждать дядя Жора. — А во-вторых, опасно это. Вдруг кондуктору что то не понравится? Сожрет и фамилию не спросит. Надо бы для начала как-то поэкспериментировать с этим билетом, но на безопасном расстоянии, — и тут мы оба посмотрели на тело Сергея. — Кондуктор ведь когда найдет его на полу да безбилетного, то сожрет по-любому, а спрятать мы его все равно никуда не сможем.
— Давай усадим Серёгу на сидение и вложим ему в руку этот билет, а сами понаблюдаем, что будет делать кондуктор, — предложил дядя Жора.
Я молча кивнул.

Так мы и сделали. Серега был похож на уснувшего пассажира, мы усадили его у окна, лицом к хвосту электрички прямо у входа в вагон. В его правую руку был вложен найденный в рюкзачке билет. Мы с дядей Жорой, отошли в начало вагона и стали ждать кондуктора, коротая время беседой.

— Дядь Жор, а почему вся еда в рюкзаке была свежая и даже чай в термосе горячий? — cпросил я.
— В этой электричке всегда так. Вся поклажа которую мы в ней находили, выглядит так, как будто её только что забыл какой-то рассеянный пассажир, — oтветил он.
— Вот блин. Я чувствую себя каким-то кроликом, над которым ставят опыты и подкармливают чтобы не сдох с голоду, — cокрушался я. — Узнать бы, кто этот злой гений, который над нами так вот издевается.
— Да нет никакого гения, просто человек мало что знает даже о том мире, в котором обитает, — произнес дядя Жора. — А что уж говорить о тех законах, которые царят в соседних мирах. Надо уметь подстраиваться, — продолжил он. — Надо попытаться понять, что тут происходит. Вникнуть в правила игры, так сказать. И тогда мы, возможно, найдем выход.

Прошло какое-то время, и мы услышали хлопанье дверей между вагонами и поняли, что кондуктор добрался до нашего вагона. Находиться с ним в одном вагоне было очень неприятно, и страшновато. Поэтому мы с дядей Жорой вышли в тамбур и стали наблюдать за происходящим через стекло закрытых дверей. Так было спокойней. Мы видели, как кондуктор бормоча какой-то бред протиснулся в вагон и стал тщательно прощупывать все пространство. Провел своей ручищей по сидению, где сидело тело Сереги, и нащупал его руку с билетом.

Аккуратно взял билет, потом достал из своей сумки какой то аппарат, сунул в него билет. На аппарате загорелась красная лампочка и раздался длинный неприятный звук. Кондуктор стал возбужденно орать, схватил бедное Серёгино тело и одним махом откусил голову. Меня стошнило прямо на стекло, через которое мы наблюдали. Дядя Жора схватил меня за руку и стал уводить подальше от кондуктора. Эксперимент провалился. Аппарат кондуктора не признает билеты из нашего мира.

Нас охватило отчаяние вперемешку с разочарованием. Да к тому же, страх подгонял нас уйти как можно дальше от кондуктора. Сначала мы шли очень быстро. Вагоны не считали. Но потом усталость взяла свое. И мы устроили привал. Вагоны были разные. Некоторые были старыми, грязными и ржавыми. Неприятно пахли, и в них не хотелось останавливаться. Другие же выглядели довольно новыми и чистыми. В одном из таких мы и присели.

— Давай чайку попьём, Валер, — прохрипел запыхавшийся дядя Жора, доставая из сумки тот термос, что мы нашли в рюкзачке и пару каких-то конфет. Крышка термоса служила еще и бокалом, а в него была вложена пластиковая пиала. Таким образом, термос был рассчитан на две персоны. Я пил из крышки-бокала, а дядя Жора — из пиалы.

— Дядь Жор, вы говорили о каких-то стражах порядка, это что — полиция местная?
— Да, вроде того, — произнес, отхлебывая чай, он. — Сам я их не видел, мне Леха рассказывал, он раньше меня тут появился. Так вот, было их трое пассажиров, сам Лёха, Серёга и Стасик полу-бомж. Стасик задолго до Лёхи с Серёгой тут обитал. Говорят, ему тут нравилось. В нашем мире жилья-то у него не было, а тут и еда бесплатная, и крыша над головой, он даже бражку умудрялся тут делать из разных фруктов и конфет, что добывал в сумках.

Однажды нашли они записку. А в ней сказано, что наряд можно вызвать в вагон, если нажать кнопку вызова и, не обращая внимания на шумы, крикнуть фразу: «У нас ЧП в вагоне!». А дальше было сказано, что, дескать, лучше этого не делать, потому что появятся двое дежурных и утащат с собой первого, кто им попадется под руку, и больше вы его не увидите. И что сопротивляться бесполезно, силища у них неимоверная, и выглядят так, что колени подкашиваются.

Когда Лёха записку вслух прочитал, то Стасик стал смеяться, и выделываться. Дескать, брехня это все про дежурных, я сто раз эти кнопки нажимал и никого не видел. Стасик был сильно под мухой от своей бражки. И стал громко ругаться, дескать, в гробу он видел всех ментов, что он их одной левой всех размажет. И всё в таком духе. Потом, по рассказу Лёхи, Стасик подбежал к кнопке, нажал и заорал: «У нас ЧП в вагоне!!!». Из динамиков вырывался скрежет и шипение. Но Стасику было все равно, он орал во все горло: «У нас ЧП в вагоне!!!»

Леха говорил, что они с Серёгой хотели было оттащить его от кнопки. Но тут такое произошло, что они, как вкопанные, остались на месте.

Из тамбура вломились двое. Один — здоровенный до потолка, другой — ему по пояс. Лица в ужасных шрамах. На обоих — остатки формы. Голубые рубашки потрепанные в бурых пятнах. У здоровяка ручищи такие, что аж рукава лопнули. Оба босиком, но при погонах. Рычат, как медведи. Глазищи — красные и бешеные.

Схватили они Стасика и давай его мутузить, все зубы ему повыбивали, лицо в кровь разбили. Затем скрутили, нацепили наручники и за ноги уволокли туда, откуда пришли. Леха говорил, что они с Серегой оцепенели от увиденного. Долго потом боялись идти дальше по вагонам. Но кондуктор подгонял сзади, и им пришлось продолжить движение. Стасика они с тех пор и не видели, а кровавый след от него прерывался в переходе между вагонами. Как будто все трое там просто растворились.

— Серьёзные дела, — не зная что и сказать, пробубнил я.

Тут мы заметили, что электричка стала замедляться.
— Похоже, будет станция, — глядя в окно, задумчиво произнес дядя Жора. И, возможно, еще один пассажир.
— А что, разве пассажиры бывают не на каждой станции? — yдивился я.
— Нет, — ответил он. — Иногда электричка стоит на станции довольно долго, как бы ожидая свою добычу. Но далеко не всегда ей удаётся вырвать из нашего мира очередного бедолагу.

— А если нам выйти на станции и отговорить пассажира входить?! — выпалил я.
— Наивный ты, Валера. Ты не увидишь пассажира, не забывай: мы с ними в разных реальностях. Он находится на станции в нашем, родном мире. А мы с тобой — не пойми где.

Тем временем, электричка крадучись подползла к станции и окончательно остановилась. Двери с шипением и лязгом раздвинулись. Из динамиков хрюкнуло что-то невнятное. Станция представляла собой двухэтажное здание с выбитыми, темными окнами. Пустую, ночную платформу освещала пара тусклых фонарей.

В стене здания виднелось единственное не разбитое и зарешеченное оконце, в котором тускло горел свет, а над ним виднелись буквы «КАС». Дальше буквы либо отвалились, либо их никогда и не было. Но было понятно, что это касса. Атмосфера запустения и полумрака была прямо мистической.

— А можно, я выйду на разведку? — поинтересовался я.
— Можно. Только когда услышишь голос из динамиков, то сразу заходи в вагон. Иначе останешься тут навсегда.
— А что в здании? — не унимался я.
— Лучше туда не суйся, — предостерег дядя Жора. — Там такие твари обитают, что не обрадуешься. Кстати, если кого на улице увидишь, беги со всех ног в вагон. Они, как правило, сюда не суются. Вроде как не положено им. Но если поймают на улице, сожрут.
— Хватит усугублять-то дядь Жор. Мне теперь выходить страшно.
— А то! — многозначительно произнес дядя Жора. — Я и сам никогда не выхожу.

Над этим странным миром висела вечная морозная ночь. Но я все таки решился выйти из вагона, потому что у меня созрел план. Я решил дойти до кассы и попробовать купить билет.

Выйдя из вагона, я почувствовал крепкий мороз. Странно, но снега нигде не было. Я только сейчас обратил на это внимание. Оглядевшись по сторонам, я увидел с обeих сторон, уходящие в темноту леса, вагоны.
— Неужели, она и правда — бесконечная? — подумал я, медленно продвигаясь к кассе.

Кассовое окно было мутным, но за пыльным стеклом виднелся силуэт кассира. Подробно разглядеть самого обитателя кассы было невозможно, да и не очень хотелось. В нижней части окна я увидел выдвинутый на улицу ржавый лоток. Кинув туда пятисотку, я задвинул его в кассу и сказал: «Два билета», — при этом показал в окно два пальца, на случай, если в кассе меня плохо слышно.

Силуэт в окне засуетился, и вдруг лоток с пятисоткой вышибло назад, а из-за окна раздался нечленораздельный рев и какая-то ругань. Я от неожиданности отпрыгнул. Сердце колотилось. Я посмотрел на дверной проём в здании. Мне было не по себе от мысли, что кто-нибудь из его обитателей услышит шум и выйдет на платформу. Но все обошлось. Осторожно забрав из лотка свою пятисотку, я повернул голову к вагону. И увидел какое-то движение. Подкравшись поближе, я разглядел под вагоном очертание фигуры, точнее, только её задней части. Стоя на четвереньках и просунув голову под вагон, там возился какой-то здоровенный тип в грязном оранжевом жилете, рядом с ним на платформе лежал молоток и еще какой-то инструмент. Под вагоном же слышалось его недовольное ворчание и металлическое постукивание, вероятно, он устранял какую-то поломку в нижней части вагона.

— Наверное, местный механик. И как только он меня не заметил! — с ужасом подумал я.

Мне захотелось срочно нырнуть в вагон, пока механик меня не засёк. Но тут я увидел, что из заднего кармана его грязных брюк торчит красная корочка удостоверения.
— Наверное, это удостоверение работника железной дороги, — мелькнуло у меня в голове, и тут же созрел план.

Я подкрался с тылу с механику, резко выхватил из его кармана удостоверение и бросился к дверям вагона. Его реакция была просто звериной, и он тут же с ревом кинулся за мной. Потеряв драгоценные секунды на подъём по железным ступенькам вагона, я уже в тамбуре почувствовал что мутант меня догоняет.

Раздвинув двери в вагон слева, где меня ждал дядя Жора, я рванул в сторону хвоста электрички. Двери еще не успели сомкнуться за моей спиной, как я почувствовал, что механик схватил меня за ногу. Рухнув на пол, я смог ухватится за ножку первого сидения. Стоя на платформе, механик дотягивался своими неимоверно длинными руками до меня, и это при том, что я был уже в вагоне. Дядя Жора с испуганным лицом кинулся мне на помощь, он ухватил меня за одежду и стал изо всех сил тянуть в вагон.

Ситуация стала патовой: со стороны хвоста электрички к нам неотвратимо приближался кондуктор, а вперед меня тянула, без преувеличения, гидравлическая рука механика. Силы были не равны, и мы с дядей Жорой понимали, что механик сейчас выдернет меня из вагона, как пробку из бутылки. Мы упирались из последних сил, дядя Жора кричал мне, чтобы я держался, но моя рука по одному разгибала онемевшие пальцы, мы в ужасе смотрели друг на друга и мысленно прощались.

Вдруг я вспомнил про кнопку экстренного вызова наряда. Каким-то неимоверным усилием я дотянулся до неё и, нажав, заорал во всё горло: «ЧП В НАШЕМ ВАГОНЕ!!! ЧП В НАШЕМ ВАГОНЕ!!!»

И тут началась настоящая жуть. Наряд из двух мутантов ворвался в тамбур, и первым, кто им попал под руку был механик, который по пояс вторгся в электричку и тащил меня за ногу из вагона. Через секунду я услышал хруст ломаемых костей и дикий вопль механика. В тамбуре началась кровавая баня. Вагон прыгал так, как будто у него на крыше плясало стадо слонов. Эти два гоблина втянули механика в тамбур и просто разбирали его на запчасти. Рычание и вопли при этом были такой силы, что закладывало уши.

Дядя Жора выдыхаясь, оттянул меня в середину вагона. Обернувшись, я увидел что оторванная рука механика по-прежнему держит меня за ногу и волочится за мной оставляя кровавый след. А остальная его часть летала по тамбуру под ударами дежурных, выбивая стекла в дверях вагона. Мы, оцепенев, смотрели на происходящее. Вдруг механик стих, и сквозь выбитые стекла мы увидели, как эти двое деловито поволокли его останки в переход между вагонами. Выбившись из сил, мы сидели на полу вагона.

Из динамиков снова раздалось нечленораздельное, но выразительное объявление, электричка с шипением сомкнула двери и продолжила свой бесконечный вояж по просторам странного мира.

— Валера! Какого хрена ты зацепил это мутанта? — отдышавшись, злобно прохрипел дядя Жора.
Я вынул из кармана свежеукраденное удостоверение и дал его дяде Жоре.
— Ну и на кой оно тебе? — держась за сердце продолжил он.
— Я предъявлю его в кассу и получу пару местных билетов, чтобы мы могли свалить из этой долбаной электрички, — пропыхтел я.
— Теория, конечно, интересная, коллега, — съязвил он. — Только вот из-за этого тебе чуть башку не оторвали.
— Да ладно, дядь Жор. Всё ведь обошлось. Зато теперь, на следующей станции я достану для нас билеты.
— Уже боюсь представить как это будет выглядеть, — возвращая мне корочку, продолжал язвить он.

Я, ухмыляясь, раскрыл удостоверение, чтобы разглядеть этот трофей. Оно было таким же карикатурным, как и всё в этом непонятном мире. Ровные строчки состояли из помеси кириллицы и латинских букв. Заглавные и прописные располагались в случайном порядке. Что либо прочитать было невозможно, но все было по-серьёзному, даже фотография владельца с большой круглой печатью. Сморщенная рожа на фото была омерзительной. Глаза, один из которых был выше другого, выражали полное отсутствие интеллекта. Безгубый рот скалился большими и желтыми лошадиными зубами. Две щели вместо носа и огромные уши дополняли картину.

— Дядь Жор, как думаешь, кассир заметит, что на фото не я?
— Брось. Вы прямо как близнецы! Просто одно лицо! — хрипло смеясь, выдал он.
После этой шутки мы решительно не могли подняться с пола. Адреналин покидал сосуды наших тел, и нас накрыл нервный хохот. Мы смеялись до коликов, до слёз, катаясь по полу. Когда мы просмеялись, я попытался освободить ногу от вцепившейся в нее руки механика. Но это оказалось непросто. Хватка его пальцев была в прямом смысле мёртвой. Его рука была вырвана прямо из плеча, метра два в длину и очень увесистая, она, как гиря, висела на моей ноге. Видимо, спазм смыкал железной хваткой огромные пальцы, и мертвая рука не желала отпускать мою ногу.

— Режь сухожилия, — протягивая мне свой нож, сказал дядя Жора.
Я взял нож и стал перерезать тыльную сторону мертвой ладони. Пальцы по очереди стали ослабевать, и я, наконец, смог освободить ногу.

В полумраке вагона, на полу лежала огромная рука механика, её кисть, как хищный паук покачивалась в такт движения электрички, и нам захотелось поскорее покинуть этот вагон. Казалось, что сейчас рука оживет и вцепится кому-нибудь в горло.

— Дядь Жор, давай мотать отсюда, — предложил я. — Уж больно неохота кондуктора дожидаться.
Он молча взял свою сумку, и мы аккуратно обходя руку, пошли к тамбуру. Распахнув двери, мы увидели кошмарную картину, тамбур был весь залит кровью механика,она капала с потолка, стекала со стен, а на полу валялись выбитые зубы , какие то кровавые ошмётки и огромный глаз. Под ногами похрустывали осколки выбитых стекол. На стенах и дверях были вмятины от ударов. Увиденное пробрало нас до костей. Нам стало страшно идти дальше. А вдруг эти двое ждут нас в следующем тамбуре? Дядя Жора вошел в переход между вагонами. Кровавый след прерывался там. Он приоткрыл дверь тамбура соседнего вагона — там было пусто. В вагоне — тоже ничего подозрительного.

— Валер, нам надо пройти вагонов десять-двенадцать, чтобы мы смогли спокойно перекусить и подремать, — не останавливаясь, произнес дядя Жора.
— Не вопрос, — прихрамывая, ответил я. После железной хватки механика, нога побаливала, но я готов был потерпеть, лишь бы подальше уйти от того кровавого вагона и надвигающегося кондуктора.

Пройдя три вагона, мы нашли большой полиэтиленовый пакет и дамскую сумочку. В пакете была дорогая колбаса, коньяк, полторашка колы, фрукты, шоколад и банка маслин. Розовая сумочка лежала рядом, и на ней поблескивал стразами лэйбл из трех латинских букв — N.G.A. Внутри — стандартный дамский набор. Ничего интересного, кроме электрошокера, который мы захватили с собой. Найденные продукты дядя Жора переложил в свою сумку, и мы двинули дальше. Еще через девять вагонов решили сделать привал. Достали продукты и устроили себе небольшую пирушку с коньячком.

Потом усталость взяла свое, и мы задремали. Проснулся я от того, что дядя Жора тряс меня за плечо.
— Что случилось дядь Жор? — подскочил я.
— Электричка остановилась, — сказал он. — Очередная станция.
Я глянул в окно. В темноте на пустой платформе стояла бетонная будка кассы и рядом под ржавым навесом пара сломанных скамеек. Весь этот ночной пейзаж освещал еле живой фонарь на столбе. Окошко кассы слабо мерцало, как будто там горела свеча, или у электрической лампы был плохой контакт.

Я вышел на платформу и вдохнул морозный воздух. Дядя Жора стоял в тамбуре и наблюдал за мной.
— Дядь Жор, а почему тут нет снега? — негромко спросил я с платформы. — На дворе зима, вроде.
— Не знаю, — ответил он. — Сколько я тут еду, снега ни разу не видел.

Посмотрев по сторонам, я медленно подошел к окну кассы, положил в ржавый лоток удостоверение, украденное у механика, и пятисотку. Со скрипом задвинул лоток в недра кассы. И громко произнес: «Два билета», — показывая при этом в окошко два пальца. За мутным стеклом зашевелилась немаленькая такая тень. Послышалось невнятное бормотание, и через несколько секунд лоток выскочил наружу. В нем лежало удостоверение, моя пятисотка и два билета из плотного картона. В этот момент из громкоговорителей раздалось нечленораздельное объявление, и я понял, что электричка сейчас тронется. Прихватив с собой все, что было в лотке, я рванул в вагон и едва заскочил в тамбур, когда двери сомкнулись.

— Ну что? — весь в нетерпении произнес дядя Жора.
Я протянул ему один билет.
— Обалдеть! — выдал дядя Жора, бережно взяв в руки небольшую картонку с печатью и чередой случайных букв.
— Это же... местные билеты! — продолжил он.
— Да. Этот — ваш, а этот — мой, продемонстрировал я свой билет. — Причем, достались бесплатно. Видимо, достаточно одного удостоверения.

Электричка тем временем набирала скорость, а мы прошли в вагон и присели на диванчик.
— Дядь Жор, давайте дождемся кондуктора, и я стоя в проходе, предъявлю ему билет. Вы будете немного позади меня тоже стоять в проходе, так сказать, на низком старте. Если вдруг этому мутанту не понравится билет, то у нас будет шанс убежать от него. Ну, а ежели все пойдет нормально, то следом вы предъявите ему свой билетик.
— Хороший план, — одобрительно кивнул дядя Жора.

— Только вот Лёху жалко, — продолжил я. — Неужели, он навсегда тут останется?
— Нам его все равно не догнать, он ушел далеко вперед, — ответил дядя Жора. — Они с Сергеем сами выбрали свой путь. Сергей погиб, и я не уверен, жив ли теперь Лёха. А нам с тобой выпал шанс, он рискованный, но мы должны его проверить.
— Дядь Жор, а что там за кондуктором происходит? Почему за ним вагоны пропадают?
— Да я толком не знаю, может быть сам вагон становится неким порталом, через который можно попасть в наш мир.

Нам не хотелось покидать этот вагон, казалось, что он приносит удачу, и именно в нем наши билетики окажутся счастливыми. Через какое-то время мы услышали хлопок двери в тамбуре и увидели кондуктора, он с трудом протискивался в двери вагона. Его нечленораздельное бормотанье вселяло какой-то тихий ужас. Хотелось немедленно бежать. Но совладав с собой, я взял у дяди Жоры на всякий случай электрошокер и прошел в середину вагона. Вытянув в руке билет, я стоял, готовый в случае провала, бежать отсюда подальше.

Дядя Жора стоял шагах в пяти за мной в такой же готовности покинуть вагон. Мы понимали, что кондуктор за нами бежать не станет, но его нечеловеческая реакция и длиннющие руки — ковши, заставляли нас быть начеку. Ощупывая пространство вагона, он медленно надвигался на меня. В его бормотании я несколько раз различал фразу: «Предъявите билетик». Наконец, он нащупал мою вытянутую руку с билетом, аккуратно его взял и полез в сумку за своим контрольным аппаратом. Моё сердце колотилось со страшной скоростью, я сжал в руке электрошокер и приготовился отскочить назад, если в его аппарате завоет противный зуммер.

Достав свою странную машинку, он сунул в неё мой билет. Машинка удовлетворённо заурчала, коротко пискнула и на ней загорелась зеленая лампочка. Кондуктор извлек мой билет из машинки, и пробормотав слово «порядок», протянул продырявленный билет мне. Я взял билет и присел на сидение.

Кондуктор ощупывая вагон, двинулся дальше к дяде Жоре. Дядя Жора увидев, что билеты подходят, немного успокоился и тоже присел на диванчик. Я наблюдал за происходящим из-за спины этого мутанта, но боялся проронить хоть слово, чтобы не спугнуть удачу. Дядя Жора, так же как и я, успешно прошел контроль, и кондуктор стал протискиваться в тамбур, ощупав который, полез в следующий вагон.

Какое-то время мы с дядей Жорой сидели на своих местах, как ошарашенные и не могли понять, что нам делать дальше. Наш вагон никуда не пропадал, ничего не менялось, электричка продолжала ехать сквозь ночную тайгу. Потом дядя Жора встал и молча подошел ко мне. Он смотрел на меня, а я на него.

— Что дальше? — почему-то прошептал я.
— Не знаю, — ответил он.
— Давайте проверим предыдущий вагон, может, он пропал? — предложил я.
И мы пошли проверять. Когда мы вошли в тамбур соседнего вагона и убедились, что он не пропал, то замерли от неожиданности, — в вагоне горел свет, и в нем были люди. Вторая волна оцепенения накрыла нас с дядей Жорой.

Мы молча стояли, как вкопанные в тамбуре, и сквозь стекло в дверях смотрели на пассажиров. Их было немного. Молодая пара с бегающей по вагону девочкой, серьёзный мужчина с портфелем и две оживленно беседующие бабули. Не знаю сколько мы так простояли, но первым стал приходить в себя дядя Жора.

— Непо-о-онял, — протяжно выдал он. — Мы что вернулись? А почему же наш вагон не пропал?
Было видно, что в его голове роится куча вопросов. Его лицо выражало какое-то недоверие к происходящему, как будто он подозревал, что все это какой-то очередной эксперимент, и пассажиры в вагоне ненастоящие. Затем он медленно развернулся и пошел в наш вагон, открыл двери в тамбур, и мы увидели, что там тоже горит свет, и едут пассажиры.

Еще минуту назад это был пустой и темный вагон призрачной электрички, а теперь там — пассажиры. Едут, как ни в чем не бывало.

— Валера, наш вагон пропал! Вместо него — другой.
— Ну да! — ответил я. — Оказывается, вот как это происходит: надо перейти в другой вагон, чтобы попасть в наш мир!

Дядя Жора шагнул в вагон, я — за ним. Мы медленно пошли по проходу, разглядывая пассажиров, потом — в другой вагон, потом — в третий. Таращась на людей, мы выглядели нелепо, и, наверное, все принимали нас за каких-то свихнувшихся бомжей. Мы же постепенно осознавали, что нам удалось вырваться из жуткого мира призрачной электрички. Люди вокруг были настоящими. Все ехали по своим делам. Дядя Жора повернулся ко мне, в его глазах виднелись слезы. Видимо, в том темном мире он утратил веру в то, что сможет когда-нибудь вернуться.

— У нас получилось! — сказал он и по-отцовски обнял меня.
Я тоже заключил его в объятия. Нас захлестнула волна радости, ноги стали ватными, и мы присели на сидение. Наши лица сияли от счастья. А электричка стала замедлять ход, и женский голос объявил, что остановка называется шестьсот шестьдесят шестой километр, и что следующая станция — Лиски. Мы тогда еще не знали, где находимся, ведь каждый из нас входил в призрачную электричку из разных городов, но, видимо, выйти из неё можно было только тут, на платформе шестьсот шестьдесят шестой километр. Именно тут был обратный портал.

За окном было по-прежнему темно, но это уже была явно другая электричка, и мы теперь знали, куда мы едем. Это был наш мир.

---

Август месяц. Утро. Город Брянск. Сижу на кухне, пью кофе и никого не трогаю. На мобильник звонит Леха. Беру трубку.

- Здорова, Серый. Не спишь?

- Не. Кофе пью. Сам чего делаешь?

- Да мне тут на форуме диггер один под ником RIP приглашение на коп кинул. Ему человека три нужно в помощь. Пишет, что знает где немецкий самолет с хабаром лежит. Место глухое, за болотами, говорит, что никто не знает, и он один тропинку к нему нашел.

- Леха, чего-то ник у него странный. Может, аферист какой?

- Не знаю, Серый, но вроде складно все рассказывает.

- А где место-то? Далеко?

- Километров 50 от города. Точнее не скажет, пока не согласимся. Боится, что без него обойдемся.

- Логично… Сам чего думаешь?

- Думаю, бери Саню и дуйте ко мне. Втроем все обсудим.

Через полчаса звонок в дверь оторвал Леху от клавиатуры. Он открыл и впустил парней в квартиру.

- Пока вы добирались, я еще пообщался с RIP-ом и выяснил подробности. Он говорит, что самолет укомплектован под завязку, и его видать зенитчики потрепали. Короче, рухнул он в глухом лесу, а вокруг болота. Упал аккуратно, груз почти весь целый, кроме провизии. Ее экипаж сожрал. Они на парашютах спрыгнули в том же месте. И через болото выйти не смогли, поэтому там же и загнулись.

- Н-нифига себе триллер. - заикаясь, сказал Саня.

Он слегка заикался, особенно когда волновался.

– Т-так это там еще и фашистики мертвые в-валяются?

- Надо думать. - задумчиво изрек я.

- А за-зачем ему мы н-нужны? - вопрошал Саня. - П-почему он весь хабар себе не з-заберет?

- А давай я спрошу. Он в онлайне. - ответил Леха и, напечатав вопрос, метким ударом по энтеру отправил его новому знакомому.

Ответ пришел мгновенно:
«Я один почти ничего не смогу унести через болото. Там метров 500 по жиже идти, местами по грудь. Один не справлюсь. Человека три мне бы в помощь надо. Столько наберется?»

«Не проблема. Мы как раз втроем на коп и ходим.» - ответил RIPу Леха.

- А если зимой пойти, когда болото замёрзнет? - выдал я.

«А если зимой пойти?» - тут же напечатал и отправил Леха.

«В том месте болото не замерзает даже в самые лютые морозы. И зимой там еще опаснее ходить.» - ответил RIP.

- Т-тогда зимой не поедем. - резонно заметил Саня.

- Ну что, господа-диггеры, поедем с RIPом самолет трофейный смотреть? - спросил Леха. - А то он ответа от нас ждет.

- А почему он именно на нас вышел? - вопросил я.

- Я уже у него спрашивал. Он говорит, что читал мои комменты на форуме, и ему понравилось мое отношение к теме войны. Я там писал, что если мы наших бойцов находим, то не трогаем, а сообщаем координаты этого места военно-патриотической группе «Поиск», и они производят перезахоронение останков. – пояснил Леха.

- Ясно. - ответил я. - Значит у нас с ним понятки одинаковые. Наши - это святое, а немцев сюда никто не звал. Это хорошо.

- Ну так что решаем, парни? - снова задал вопрос Леха.

- Я в отпуске, могу хоть завтра ехать, а Санька вообще уволился с работы. - ответил за двоих я.

- Меня шеф тоже отпустит на недельку. - подумав, сказал Леха.

- Ну пиши ему, что мы согласны. Пусть говорит куда ехать надо, и где мы его встретим.

Леха отбарабанил вопрос на клавиатуре и тут же получил ответ, который гласил следующее: «Встретимся у вас. Я могу подойти завтра утром, сразу и стартанем. Ехать 50 км. До села Георгиевка. Там у меня есть избушка, от деда в наследство досталась. Оттуда едем в лес до болота. У вас машина какая?»

« «Нива» у нас, русский вездеход.» - ответил Леха.

« «Нива»-это хорошо. Из снаряги возьмите с собой вейдерсы, это такие сапоги-комбинезон, если не хотите промокнуть в болотной жиже. А металлодетекторы не берите, копать не будем. Там все на поверхности лежит, прямо в самолёте. Да и, адресок чиркни, куда мне завтра подходить?» - пришло от RIPа

Леха отправил адрес, стартануть решили часиков в 9 утра. Оставшийся день посвятили подготовке.

На следующий день, около 9 утра, экипированная и подготовленная нива стояла у подъезда. Леха загружал в нее провизию, а мы с Саньком рылись в багажнике, проверяя, не забыто ли что-нибудь из экипировки.

- Привет диггерам! - раздалось за спиной у ребят.

Все хором обернулись и увидели высокого худощавого парнишку, лет двадцати пяти, в камуфляжном комбинезоне.

- А ты, значит, RIP? - спросил Леха.

- Ага, он самый. Ромашов Игорь Петрович, сокращенно - RIP. – выдал новый знакомый.

- Теперь ясно, откуда такой ник. - сказал Леха, и парни по очереди представились, пожав руку Игорю.

- А это значит и есть ваш вездеход? - спросил Игорь.

- Он самый! - гордо ответил Леха, и похлопал рукой по крыше автомобиля.

- Хороший конь, как раз то, что нам надо! И даже лебедка спереди есть, отличная машина! - с уважением заключил Игорь.

- Это Леха у нас мастер на все руки. Техника его любит! - пошутил я.

- А Ты ч-что на легке? - поинтересовался Саня, увидев, что у Игоря ничего с собой нет.

- У меня вся снаряга в Георгиевке. Так что я готов стартовать.

- Тогда по коням! - сказал Леха.

Парни расселись, и «Нива», урча двигателем устремилась в сторону Георгиевки. Игоря усадили на переднее сидение рядом с Лехой. А мы с Саньком сели сзади.

- Так ты говоришь, у тебя там домик есть? - спросил я, обращаясь к Игорю.

- Да, избушка от дедушки. В наследство досталась. Он у меня в войну партизанил в тех местах. Ему тогда лет 16 было. Так вот он мне про этот самолет и рассказал. Говорит, однажды ночью услышал гул немецкого самолета, который летел со стороны немцев в наш тыл над лесом. Он в свои года уже опытным партизаном был, различал по звуку наши самолеты от немецких.

А через несколько часов, когда стало рассветать, увидел, как этот самолет летит, что называется, «на честном слове» назад. Его, видать, наши зенитчики неслабо обработали. Из самолета выпрыгнул экипаж из 4 человек.

Дед сказал, что самолет упал на Змеиный остров. Это островок среди болот, на который нет тропы. Туда никогда, никто не ходил, потому что топь непролазная, да и место то нечистым считается в народе. С тех пор самолет там и лежит. Дед говорил, что наши в войну, отправляли туда группу захвата, но те реально не смогли пробраться.

Ни местные, ни партизаны за все время так и не смогли найти туда тропу. Да и не до летчиков тогда было. Наши готовили грандиозное наступление, и там такой кипишь был, мама не горюй. Танки, артиллерия, пехота - все куда-то ехали, бежали. В общем, плюнули на этих фрицев, и решили, что они оттуда выбраться не смогут.

- А как же ты тропу-то отыскал? - спросил Леха.

- Я месяцами ее искал, буквально жил в лесу у болота. Сам-то я давно в городе живу. Из Георгиевки молодежь вся поразъехалась, работы нет. Но я все отпуска там проводил. Много лет искал, и вот, недавно повезло. Буквально на ощупь нашел тропинку. Уж больно мне хотелось увидеть, что там произошло на острове.

- Ну и как там обстановочка? - спросил я.

- Самолет я нашел не сразу. Пока добрался до острова - измотался весь. Когда отдохнул, пошел искать. Там лес густой, видимость плохая. Пришлось побродить по острову. Потом увидел его. Он когда упал, в нем горючего почти не осталось, поэтому он не взорвался, да и вообще довольно аккуратно приземлился. Крылья, конечно, поотрывало, но фюзеляж практически целый.

- А фрицы? - продолжил я.

- У них все плохо кончилось. С острова они так и не выбрались. В общем приедем, сами все увидите.

Километров через 45 свернули с трассы, ехали по гравийке через лес.

За очередным поворотом показалось село. От былой Георгиевки осталось с десяток стареньких домиков и одна-единственная улица между ними. Молодежи, естественно, тут не было, но кое-где виднелись старушки, хлопотавшие по хозяйству. Два бородатых колоритных деда сидели на скамеечке перед покосившимся домиком и провожали взглядом «Ниву» с ребятами.

Игорь попросил остановить машину на окраине села около старенькой избушки.

- Вот это и есть наследство от дедушки. - сказал Игорь, показывая на ветхий домик. - Теперь это моя база. Тут у меня все что нужно для копа.

Парни вышли из машины. У соседнего домика копалась в палисаднике бабуля.

- Привет, баб Нюр! - крикнул Игорь. - Вижу, покой вам не по душе?

- Добрый день Игореша. - ответила бабуля. - Да вот, захотелось немного погреть косточки на солнышке. - продолжила она. - А то дома прохладно, как в могиле. Ребята, а вы не голодные? А то я борща наварила да пирогов испекла. Заходите ко мне, я вас накормлю. -предложила радушная старушка.

Саня уже было шагнул в направлении ее дома, но Игорь положив ему свою руку на плечо, остановил его порыв отведать деревенского борща.

- Спасибо, баб Нюр. - громко ответил Игорь. – Как-нибудь в другой раз. Торопимся мы.

Вдруг из-за дома, прямо на улицу вывернул странный всадник. Он скакал верхом на палочке. На вид взрослый такой детина, босиком в каком то тряпье. Скачет на палке как на коне, да кричит на всю улицу: «Но,но! Пошла, родимая!»

Увидев ребят, этот кавалерист направил свою лошадь-палку к ним и прискакал поближе.

- Смотрите, какая у меня лошадка! - обратился он к ребятам. - А я гусар! А вы знаете что тут никого нет? Тут пусто! - продолжал кричать возбужденный гусар.

- Ну хватит уже, Борька, людей пугать! Скачи давай к мамке, она тебя, наверное, обыскалась! - строго скомандовал Игорь.

Гусар развернул своего коня и поскакал прочь.

- Это наш деревенский дурачок Борька, не обращайте на него внимания. - пояснил Игорь. - Он в соседней деревне живет, километров пять отсюда. Ну и к нам иногда заскакивает, лошадь-то у него вон какая, ему пять верст не крюк. - открывая старый навесной замок на двери избушки шутил Игорь.

Когда замок поддался, Игорь жестом пригласил всех внутрь.

Внутри обстановка была аскетичной: сени, пара комнат и русская печка. Из мебели кровать, стол, несколько стульев и старенький сервант.

Зато буквально везде лежали найденные Игорем военные трофеи: на стене висели немецкие каски и несколько сабель, на полках лежали ножи, пряжки от ремней, гильзы от патронов, фляжки и металлические кружки с орлами, а также медали и знаки отличия. Находки были в разном состоянии. На полу стоял ржавый пулемет «Максим». Парни кинулись рассматривать коллекцию.

- Вы пока тут осмотритесь, а я соберу свое снаряжение. - сказал Игорь.

- Не слабая у тебя коллекция! - заметил Леха. - Не боишься , что украдут в твое отсутствие?

- Самое ценное я храню в надежном месте, а здесь так себе вещички.

Игорь вышел из дома и вернулся через пару минут, в руках он держал две добротные, раскладные лопаты.

- З-зачем лопаты? Ты в-ведь сказал, что к-копать не придется. - спросил Саня.

- Потом расскажу. - загадочно ответил Игорь.

Игорь закрыл дом, все сели в машину и поехали в лес. Игорь показывал дорогу. Километра три удалось проехать, а дальше такие заросли пошли, что машину пришлось оставить.

Еще около километра прошли пешком и вышли к болоту. У болота устроили привал, немного перекусили. Потом каждый срубил себе по длинному шесту - в болотах без шеста никак. И натянули вейдерсы поверх одежды.

Игорь же остался в своем комбинезоне.

- А ты чего, свои вейдерсы дома забыл? - обратился я к Игорю.

- У меня комбез из водоотталкивающего материала, не промокает. - ответил тот.

Мы недоверчиво переглянулись.

- Видите, вот первая вешка, а вон вторая? - указал Игорь на длинную палку торчащую на берегу, и на следующую, торчащую из болота метрах в пятидесяти от неё.

- Друг за другом идем точно к ней. Будьте очень аккуратны, идите строго за мной. От одной вешки к другой. Ни шагу в сторону. Каждый неверный шаг может стоить вам жизни. - продолжал он.

- Не усугубляй, а то передумаем. - буркнул Леха.

- Хорошо. Погнали. - скомандовал Игорь и полез в болото.

Все шли цепочкой, сначала по колено, затем по пояс в жиже. Прошли несколько вешек — жижа по грудь. Вокруг плавают какие то моховые кочки, коряги, осока. Летает какой то гнус и мухи.

Болото пузырится и воняет какой-то тухлятиной. Плутать приходилось то вправо, то влево. Но все вешки были расставлены аккуратно, и Игорь шел очень уверенно, что вселяло в нас оптимизм.

Наконец дошли до суши. Берег Змеиного острова резко поднимался из болота. Игорь развернулся и стал помогать нам выбираться. Затем забрался сам.

Когда он вслед за нами взобрался на бережок, мы глядя на него рты пооткрывали. Он был совершенно чистым и сухим.

На нас резиновые вейдерсы по самую грудь, и мы стоим все в грязи и тине. А Игорь вылез из болота совершенно чистый и сухой.

- Н-нифига с-себе комбез в-водооталкивающий. - еще сильнее заикаясь от увиденного произнес Санек. - М-мы как с-свиньи грязные, а он г-гляньте — к-как ангел с-сияющий, вылез из б-болота. - указывал Саня на Игоря.

Я, конечно, понимал, что на Змеином острове нас ждали всякие новые впечатления. Самолет немецкий, находки разные. Но то, что произошло дальше, просто повергло нас в шок, и мы в секунду забыли про чудесный непромокаемый комбез Игоря.

Из-за кустов, прямо на нас выскочил здоровенный фриц, при полном обмундировании. Глаза бешеные. Орет что-то по-немецки. Мы поняли только: «Хенде хох». Вскидывает автомат и дает очередь над нашими головами.

Я почувствовал, как пули просвистели прямо по моим волосам.

Страх пронзил нас до самого костного мозга, и мы как по команде (впрочем, так оно и было) вскинули руки.

Все оцепенели от ужаса. Все, кроме Игоря.

А дальше началось такое!!!… В общем, от каждого нового акта этого жуткого представления наши челюсти отвисали все ниже и ниже.

- Пошел отсюда, придурок!!! - заорал на весь лес Игорь. Затем рванул к фрицу и со всего маху пнул его под зад. Его нога пролетела сквозь фигуру этого головореза, и немец испарился на наших глазах, как легкая дымка.

- Достал он меня, бегает по лесу, орёт на всех! - возбужденно пояснял нам Игорь возвращаясь.

Вернувшись он окинул нас взглядом. Мы застыли грязные, с поднятыми руками, открыв рты и выпучив глаза.

- Можете опустить руки. - медленно произнес Игорь.

Мы синхронно опустили руки.

- И закрыть рты. - так же спокойно продолжил он.

Мы так же синхронно выполнили и эту команду.

- Пацаны, их бин кирпичей отложил, прямо в вейдерсы! - без заикания произнес Санек.

- Ого, а фриц-то целебный оказался! - удивился Игорь. - Сашку от заикания вылечил.

- Игорёк, дорогой, что это мы сейчас все видели? - наконец обрел дар речи я.

- Сейчас все поясню, не переживайте. - начал Игорь. - Снимайте с себя вейдерсы и пошли за мной, по пути буду рассказывать. - продолжил он.

Мы так и сделали. И он повел нас к самолету.

- В общем, как я уже говорил, в самолете было четыре немца. Все они удачно приземлились на этот островок. Самолет тоже более-менее нормально присел. Запас консервов, сух. пайков да коньяка в самолете солидный. Но вот выбраться с острова они не могли. Какое-то время они тут жили, а потом у них стали сдавать нервишки. Стали они ругаться да ссорится. А под коньячок еще и стрелять друг в друга начали. В общем, одичали они тут совсем.

Тем временем, пока Игорь рассказывал, мы подошли к трем холмикам.

- И как результат их одичания мы имеем четыре могилы. - продолжил он, указывая рукой на эти самые холмики. - Но прошу вас обратить внимание на то, что одна могила не засыпана, и в ней лежит как раз тот бандит, что перепугал вас на местном «пляже». Поскольку в завершении естественного отбора он остался в гордом одиночестве, то ему пришлось самому копать себе могилу и пускать себе пулю в голову. А вот присыпать его уже было некому. А так, как он не захоронен, как положено, то его мятежная душа бегает по окрестностям, ходит прямо по глади болота на ту сторону, орет по-немецки всякие гадости и пугает редких тут грибников и прочих туристов.

- Обалдеть, это что, нас призрак так напугал? - произнес Леха.

- Совершенно верно. На то он и призрак, чтобы пугать. - ответил Игорь. - И как только вы закопаете его бренные останки, он сразу же покинет этот мир, и больше не будет бегать по лесам нашей необъятной родины, пугая людей. - завершил он.

Мы подошли к последней могиле. На дне действительно лежал скелет в лохмотьях. В его черепе зияла аккуратная дырочка, а в правой руке был ржавый пистолет.

Я не особо-то верил в призраков, но после того, что я видел своими глазами, мне нечего было возразить.

- Блин, остров сокровищ какой-то. Стивенсон просто отдыхает. - глядя на скелет, таинственно произнес Леха.

- Да, кстати, а где сами сокровища? До самолета-то далеко еще? - спросил я у Игоря.

- Самолет метрах в ста отсюда. Но я настоятельно рекомендую сначала засыпать могилу, чтобы этот бармалей не портил нам настроение, выскакивая из кустов в самые неподходящие моменты. - ответил он.

Действительно, встречаться с этим «бармалеем» больше не хотелось. И мы с Саньком, взяв те самые лопаты, которые захватил Игорь, стали резво закапывать останки оккупанта. Почва была песчаной, и мы управились очень быстро. Теперь холмиков стало четыре. Три старых и заросших, и один новенький.

- Ну вот, каждому фашисту по могиле. - произнес надгробную речь Леха.

- Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет. - продолжил Саня, совершенно не заикаясь.

На тот момент мы получили столько впечатлений, что не успевали их переваривать и удивляться череде новых. Но когда Игорь привел нас к самолету, это было что-то.

Помятый, но довольно целый фюзеляж, покрытый мхом, лежал в конце заросшей от времени борозды, которую он пропахал приземляясь. По бокам борозды росли молодые деревья, так как старые были срезаны крыльями. Сами крылья тоже не выдержали схватки с деревьями, и их обломки валялись где-то в зарослях.

Картина была завораживающей. Необитаемый остров со скелетами и призраком, густой лес, старый разбитый самолет и четверо кладоискателей - чем не тема для романа?

Около самолета были видны следы жизнедеятельности, ведь четверо немцев жили тут какое-то время. Разжигали костер, заготавливали дрова, готовили пищу. Внутри самолета же был просто Клондайк. Куча ящиков с фашистскими орлами, большая часть еще не вскрытых. В одних - оружие, в других - провизия, обмундирование - чего там только не было. Даже аккуратные пачки дойч марок. И главное, все в отличном состоянии. Мы были в полном восторге, глаза горели, когда мы брали в руки эти предметы.

- Парни, у нас с вами мало времени, вы должны сделать еще одно очень важное дело. – как-то скорбно произнес Игорь.

Мы насторожились. В тот момент нам казалось, что все приключения уже позади. Но мы ошибались.

- Я хочу вам кое-что показать, тут недалеко. - очень серьезно продолжал Игорь.

Оторвав от сокровищ, он отвел нас к небольшому оврагу метрах в пятидесяти от самолета. Мы подошли к краю и глянули в низ.

- ОХРЕНЕТЬ!!! - испуганным голосом произнес Санек.

На дне оврага, на спине лежал Игорь, из его груди в области сердца торчал острый корень дерева. Было видно, что его тело лежит так уже несколько дней.

Мы смотрели то на тело в овраге, то на рядом стоящего Игоря. Картина просто шокировала. В необитаемом лесу на дне оврага лежит мертвое тело, а его живая копия стоит на краю этого оврага и смотрит на нас.

- Это кто? - прохрипел Леха, хотя было и так понятно, что это Игорь.

- Это я. - подтвердил наши самые кошмарные догадки Игорек.

- Как? - снова прохрипел Леха.

- Когда я нашел тропу к острову и влез на берег, то стал искать самолет. Но первое, что увидел - это могилы немцев. - медленно, как бы медитируя стал вещать рядом стоящий Игорь. - Проходя мимо, я плюнул на могилы и сказал: «так вам и надо». Потом я нашел самолет. Был вечер. Смеркалось. Я, как Али-Баба в пещере с сокровищами, восторгался находкам в недрах самолета. И тут выскочил тот гад с автоматом, которого вы закопали.

Вы не представляете, как я перепугался, ведь тогда еще я не знал, что он призрак. Хотя думаю, что от этого легче бы мне не стало. В общем, я побежал так, как никогда еще не бегал. Фриц за мной. Бежит, орет и стреляет. В темноте я споткнулся, залетел в этот овраг и напоролся прямо на корень. Вот так и настигла меня смерть.

- Так ты чего!? Призрак!? - прохрипел теперь уже Саня, глядя огромными глазами на Игоря.

- Да, я призрак.

- Но мы ведь тебя осязаем... - начал было я.

- Все верно. - прервал меня Игорь. - Пока мое тело не предано земле, я нахожусь как бы в двух мирах одновременно. Я могу исчезать, перемещаться в пространстве, ходить по воздуху, но в то же время я могу взаимодействовать и с предметами из вашего — материального мира. А как только вы похороните тело, мой дух окончательно покинет этот мир. Собственно для этого я вас сюда и привел. Вы должны похоронить мое тело, а то я как бы застрял между мирами.

- А почему ты сам... - снова начал я.

- Сам я не могу. - опять прервал меня Игорь. Мертвых должны хоронить только живые. Такие тут правила.

- Так этот фриц, получается, мог и настоящий автомат взять и всех нас тут положить? - испуганно выдал Санек.

- Нет, он не мог. Во-первых, на его совести много невинных жертв, а во-вторых - он самоубийца. В загробном мире у него незавидная участь. И с предметами из вашего мира он взаимодействовать не может. - пояснил Игорь. - От тех мук, что он испытывает, его разум совершенно осатанел, и если бы он мог, то уничтожал бы все на своем пути, но тяжесть его грехов ограничивает возможности. Поэтому он мог только выскакивать из того мира, как джинн из бутылки и пугать людей. Но после погребения он и этого не сможет. - продолжал пояснять Игорек.

- А как ты нас нашел? - обратился к Игорю Леха.

- После того как я понял, что мое тело умерло, я мгновенно вернулся в свою квартиру в Брянске, сел за комп и стал шарить по форумам, искать тех, кто поможет мне захоронить фрица и мое тело. Вот так и вышел на тебя. А приманкой был самолет. - пояснил он. - Ребят, у нас мало времени, скоро начнет темнеть, а оставаться с ночевкой на этом острове, думаю, вам не захочется. - забеспокоился Игорь.

- Это точно. - подтвердил Санек.

Пока мы копали могилу, Игорь стоял рядом и инструктировал нас.

- В кармане моих брюк возьмите ключи от гаража. Адрес я уже скинул Лехе по электронке. Сходите туда. Там в углу стоят два черных чемодана, в них все самое ценное, что я находил. Это все ваше.

Аккуратно все заберите, без следов и не привлекая внимания, а то по полициям затаскают. Все что тут в самолете - тоже ваше. Но сегодня много не берите, вам еще через болото переправляться. Идите по вешкам. А дальше сами знаете.

Когда дело было сделано, то в свежий холмик вместо креста, мы воткнули уцелевший пропеллер от самолета. Игорь с благодарностью обнял каждого из нас, мы попрощались и он растворился в воздухе как туман.

Захватив понемногу самых ценных вещей из самолета, мы успешно переправились через болото, двигаясь точно по вешкам. Когда мы дошли до машины, начинало смеркаться. Мы спешно выдвинулись к Георгиевке.

При въезде в село нас ожидало еще одно потрясение. Село выглядело так, как будто тут лет десять не ступала нога человека. Вместо домиков - заросшие развалины. Улица покрыта травой. Один только дом Игоря был в более—менее жилом состоянии.

Но дом бабы Нюры - это просто куча заросшего хлама, как впрочем и все остальные. В вечерних сумерках это зрелище произвело на нас удручающее впечатление.

- Сегодня утром тут люди жили! — со страхом в голосе произнес Санек.

Леха включил фары и поддал газку. Подпрыгивая на кочках мы быстро проскочили заброшенное село.

- Похоже, не было тут людей, одни покойнички. Я боюсь представить каким борщом хотела нас накормить баба Нюра. - еще больше испугав парней произнес я.

- А помните, как Борька дурачок говорил, что пусто тут, никого нет! А мы стоим такие среди призраков, улыбаемся! - уже кричал от страха на всю машину Леха, поддавая газу.

Наконец мы выскочили на асфальт и рванули домой на всех парах.

Больше мы к тому самолету не ездили, страшновато как-то. Может, когда-нибудь и соберемся. Но пока что-то не тянет. А Саня с тех пор больше не заикается.

---

Источник: https://vk.com/@-171502794-rip